– Что там смотреть! – махнула рукой дочь. – Боевики и мелодрамы. Одна халтура.
– Она права, – ответил Владимир на вопросительный взгляд Алексея, – искусства у нас больше нет. Фильмы – дерьмо, я их сам не смотрю, но тебе они помогут лучше узнать жизнь.
– Неужели и музыку не сочиняют? – спросил Алексей. – О картинах Лида уже говорила.
– Сочиняют, но мало. Вы столько сочинили, что хватит на сто лет. Хорошие книги ещё пишут, но очень редко, а больше ничего нет. Я ведь запретил ей рисовать, хотя сердце кровью обливалось. Ты ему не показывала?
– Вчера говорили, – ответила Лида, – но он ничего не видел.
– Покажи портрет, – попросил отец. – Заодно и я посмотрю. Сходи, пока Ольга не позвала к столу.
Лида вышла и через несколько минут вернулась, неся в руках небольшую картину.
– Это моя мама, – сказала она, поворачивая портрет к мужчинам.
С полотна на Алексея с ласковой улыбкой смотрела красивая женщина лет сорока.
– Как живая, – грустно сказал Владимир. – Выполнила масляными красками, а там сложная техника. И никто не учил, сама что-то читала и пробовала. Анна умерла рано, я такой её и запомнил из-за этого портрета, фотографии всё-таки совсем не то. А то, во что её превратила болезнь, лучше было не запоминать. Я поначалу вообще не мог видеть этот портрет, всё внутри переворачивалось. Так ни на ком и не женился, хотя в желающих не было недостатка.
– Паскудный мир, в котором никому не нужен такой талант! – сказал Алексей. – Сколько времени ты потратила на работу?
– Три месяца, – ответила Лида. – Это была вторая картина, которую я рисовала маслом. Если хочешь, я потом покажу все работы, но там в основном рисунки карандашом.
– Господа, к завтраку всё готово! – сказала вошедшая в гостиную Ольга.
– Пойдёмте, – поторопил Владимир. – Не знаю, как вы, а я сегодня рано встал и успел проголодаться. Да, Алексей, я вчера озадачил твоим вопросом одного молодого гения из своих головастиков. Вызвал к себе и дал задание подобрать всю информацию по накопителям и реакторам, чтобы их можно было сделать сто лет назад.
– Так и сказали? – удивился Алексей. – Он не обалдел? Наверное, потом крутил пальцем у виска?