Я должна думать о Рене, со стыдом напомнила она себе. О том, что этот мерзавец хочет с ним сделать. О тех, кого он уже ... сломал. Втоптал в грязь. О Финне, которому он изрезал спину. О тех несчастных, про которых говорил Митака…
— Теперь молитва.
Приор, прервав поток ее мыслей, подтолкнул Рене к алтарю, стоящему у восточной стены гостиной.
— На колени.
Рене безропотно сделал, как ему приказали. Приор положил ладонь ей на голову, заставив склониться ниже. Помедил, убирая руку, погладив по волосам. Мерзавец! Рей стиснула зубы. Не помогла тебе порка, да? Ну еще бы, с горечью подумала она. Наверняка только сильнее распалила! Он опустился на колени рядом с ней.
— Повторяй за мной. Во отца и сына и святого духа...
Молитва, которая началась как “Отче наш”, быстро свернула на восхваления верховного лидера, заступничеством которого избранные получат преображенное тело еще здесь, на земле. О! Преображенное тело! Еще одна из ключевых тем “Приказа 66”! Приор замолк, и Рене отважился поднять на него глаза. Тот смотрел… странно. Внимательно. Слишком внимательно. Черт! Рей надеялась, что ее лицо не изменилось, когда она услышала про “преображенное тело”. Черт! Надо быть осторожнее!
— Аминь? — прошептал дурачок Рене.
Приор встал и, сделав жест рукой, чтобы она тоже поднялась, сухо отчеканил:
— Твое послушание на день. Принесешь мне завтрак. Хлеб возьмешь у брата-пекаря. Остальное на кухне. Потом уберешь тут. Везде. И отнесешь мои вещи в стирку. Потом выучишь наизусть двадцать высказываний Верховного Лидера. И прочитаешь десять молитв о его здравии. Понял?
— П-понял, мессир.
— Твое послушание здесь не дает тебе новых привилегий. Душ по-прежнему раз в неделю, в общей душевой. Даже не думай залезть в мой, понял? Верховный Лидер знает всё, что происходит в монастыре, видит всё. И если тебе дорога твоя шкура...
— Я бы никогда... — промямлил Рене. — Не осмелился...
— Вот молодец, — отозвался приор, опять почти нежно.
Сделал паузу.
— Ну… я… мне можно идти? — наконец произнесла Рей.
— Ты кое-что забыл, Рене.
— Что, мессир?
— Попросить благословения, — ответил он, протягивая руку.
Скотина. Господи, какая же тварь!