Солнце снова уходит за край,
Птицы звонко поют над рекой.
Где весне говорим мы — «Прощай!»
Ночь нам снова приносит покой.
Только я не усну — не могу.
Убежала из дома я прочь.
Стезёй тихой, скитальца, живу,
Восхваляя прекрасную ночь.
Ясный месяц поднялся в зенит,
Освещая берёзовый лес.
Ручей тихо водою шумит,
Отражая посланца небес.
Только я не усну — не могу.
Убежала из дома я прочь.
Стезёй тихой, скитальца, живу,
Восхваляя прекрасную ночь.
Темнотою укрыта земля,
Всё живое спит тихим сном.
И прохладой блаженной шаля,
Ночь командует в царстве земном.
Только я не усну — не могу.
Убежала из дома я прочь.
Стезёй тихой, скитальца, живу,
Восхваляя прекрасную ночь.
Где-то на середине песни Аранка и все сидевшие у костра стали подпевать: кто-то пытался угадывать слова, кто-то просто мурлыкал мелодию. Когда песня закончилась, все присутствующие захлопали и стали требовать повторения.
— Браво! Браво! Бис! Повтори! — и песня повторилась вновь.
Спустя некоторое время к художнице подошла невысокая пожилая женщина.
— Дорогуша, не хочешь ещё послужить искусству? Мы готовим пьесу в честь командора, но у нас возникла проблема с главным героем. Актёр, исполняющий роль командора, не подходит для одной сцены. Идём-идём, дорогуша, — она взяла художницу за руку и потащила за собой. — Итак, сцена: во время штурма Дрезена командор использовал катапульту, чтобы перелететь через стены и открыть для крестоносцев ворота. Увы, наш Барашек не подходит для этого. А тут — ты. Ты ведь внесёшь свою лепту в крестовый поход? Ты поможешь в репетиции?
Старушка остановилась и, уперев руки в бока, выжидающе смотрела на художницу. Позади неё, словно из неоткуда, возник огромный циклоп, волочащий катапульту.
— Снаряд? — промычал он, обращаясь к старушке.
— Тише, Барашек, тише. Дорогуша ещё не согласилась. Или согласилась?
— Вы собираетесь выстрелить мной из катапульты? Вы в своём уме? Я же разобьюсь!
— Ох, не бойся. Харифант, ещё один из наших актёров, знает заклинание мягкого приземления. Очутишься прямо во внутреннем дворе Дрезена. Решайся, дорогуша.
— Почему бы и нет, — ответила, подумав, художница. — Давненько я не летала.