— Ты так говоришь, будто вокруг меня просто рой из достойных мужчин. Прям штабелями кладутся у моих ног.
— У тебя есть я.
— И что ты собираешься делать, Гарри? Знакомить меня со всеми своими приятелями каждую неделю? — я усмехнулась и эмоционально вскинула руки вверх в непонимании.
— Для того чтобы понять, тот ли это человек, не нужна неделя, — Гарри мягко улыбнулся и обыденно заправил за ухо кудри, упавшие мне на лицо.
— По-твоему хватит и суток? И что за суперэффективный способ имеется у тебя в арсенале? — кажется, сарказм сегодня бил через край, но я уже была на взводе, не в силах притормозить на светофоре.
Он молчал, а я не понимала, о чем он думает. Странно. Мы были до такой степени близки, что я почти всегда читала мысли по его лицу, но не в этот раз. В этот раз он молчал и неотрывно смотрел сквозь мои янтарные радужки так, точно пытался добраться до самой глубины того, что скрывают широко раскрытые глаза. Становилось неуютно, и я непроизвольно поежилась.
— Надо просто проверить, — Гарри сказал это так тихо, что я еле расслышала окончание фразы.
— Что? — решила переспросить, абсолютно перестав понимать, о чем он говорит.
— Мне просто надо проверить.
— Чт…
Он резко потянул меня за руку, и я почувствовала, как его рот буквально впечатался в мои губы, не давая даже малейшей возможности избежать контакта.
Его губы были мягкими, а Гарри настойчивым. Организм словно отказался передавать информацию в мозг, считая слишком фантастичным то, что сейчас происходило. А я… я просто окаменела, непроизвольно приоткрыв рот в изумлении, и ощутила его проскользнувший язык на внутренней стороне своих зубов.
Поцелуй со вкусом торфа, подпаленной дружбы и чудовищной ошибки.
Движения фиксировались сознанием как в замедленной съемке — с небольшой оттяжкой, время, казалось, теперь измерялось в миллисекундах. И где-то на шестидесяти тысячах я оттаяла, уперевшись кулаками в его грудь, и решительно отпрянула от него.
— Что… Что ты делаешь? Что… Мерлин, что, черт возьми, происходит? Гарри, ты сошел с ума? — от нервозности я безостановочно тараторила первое, что приходило на ум, и, прикрыв глаза руками, попыталась успокоиться. Поверить в реальность происходящего казалось невозможным.
— Гермиона…
Вздрогнув от прикосновения к локтю, в попытке убрать мою руку от лица, я поддалась. Не могла смотреть на него, просто не могла, Мерлин, не в данный момент. Остановила взгляд где-то чуть ниже его шеи и сквозь дрожащие от подступающей истерики губы сипло произнесла:
— Мне надо… Мне надо проветриться, — и ринулась в сторону входной двери, почти перейдя на бег.
— Гермиона… Гермиона! — стальные нотки его голоса — это все, что я смогла услышать, прежде чем судорожно вдохнула прохладный ночной воздух. Тяжелая дверь с лязгом захлопнулась за мной, отрезая его следующие слова.
Не тот момент, когда я была готова слышать и слушать.
Благополучно вернувшись в настоящее, я посмотрела на своего собеседника и закусила губу, не желая признавать свой непредумышленный обман. Но тяжело вздохнув, решила не утаивать правду:
— Поцелуй. Был всего лишь один поцелуй. Я его оттолкнула и сбежала, и больше мы никогда об этом не говорили.
Брови Оливера взлетели вверх, образуя на его лбу две странные параболы, и он было взял в руки бокал, но передумал, решив вставить свой вопрос до того, как обжигающий горло напиток притупит его ошеломление.
— То есть, вы решили, что это неважный пункт в разрезе ваших отношений? Я имею в виду, почему вы даже не обсудили причины.
— Ну… мы… Я. Я думала, что он был пьян и, видимо, пытался что-то доказать, но выбрал странный способ.
Все больше ощущая себя загнанной в угол, я почти застонала от бессилия.
— Да просто не хотела последующей неловкости, вот и все. Мне нужен был друг. Нужен был он, и я не хотела надумывать себе черт-те что. Ну кто не творил глупостей, когда был пьян?