— Соня! — громыхнул Константин Петрович и тут же осёкся, понижая голос, — Одолжим. Потом обсудим.
Варя двинула зрачком и увидела перед собой белую штору. За ней три силуэта, один стоит с прямоугольником какой-то папки, двое сидят на соседней кушетке. Мама и папа.
— Скажите хотя бы… — женский силуэт двинул рукой, протирая глаза платком, но вопрос прервал внезапно ожесточившийся голос отца.
— Пулю вытащили?
— Ну конечно. Что же вы думаете, мы бы её там на память оставили? — судя по всему говорил врач. И эта шутка была настолько неуместной, что Варя поморщила носик.
Константин Петрович по привычке потёр ладонями колени.
— Отдайте нам, как доказательство. Будем судиться, — он украдкой глянул на Софью, — Только дай узнать, какая дрянь хранит оружие в этом дерьмовом посёлке. Только дай узнать. Я в порошок сотру, лично морду разворочу. По кускам собирать придётся.
У Вари ёкнуло сердце. Слова отца напомнили направленное в её сторону дуло травмата. Рома не хотел. Он целился в то, что было внутри чудовищного черного сооружения. Если Константин Петрович узнает о поступке Пятифана, то несомненно уничтожит и его, и Ромкиного отца, который позволил ребёнку играть с оружием. Рыженькая стала думать о том, как избежать наказания для Пятифана, мысли лениво ворочались, не желая поддаваться мольбам о помощи.
— С ума сошёл. Тебя ещё посадят, не хватало, - мама чуть успокоила всхлипы и отрезвляюще ущипнула мужа за рукав кофты.
Врачу явно стало неудобно слушать подобные беседы. Он поспешил ретироваться и тогда родители остались вдвоём. Они долго сидели молча, глядя в пол перед собой. Варя хотела приподняться на локтях, но капельница помешала ей — иголка под кожей начала неприятно зудеть.
— Мам… — Варя не узнала свой голос. Такой хриплый, словно она кричала изо всех сил на протяжении многих часов.
Силуэты за ширмой резко оживились, подскочили с койки и через секунду белая шторка одним рывком сдвинулась в сторону. Рыжеватая полная женщина кинулась к кровати девочки, её раскрасневшиеся от слёз глаза сверкнули отчаянным счастьем.
— Деточка! — Софья порывалась было обнять Варю, но вовремя остановилась, подумав, что может причинить ей боль. Вместо объятий, женщина провела пальцами по чёлке юной Шиляевой, заправляя пряди за маленькое ушко, — Как же ты? Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — Таракашка выглянула из-за плеча мамы и посмотрела на отца. Казалось, что он поседел за это время ещё больше, виски почти полностью покрылись серебристыми волосками. Синяки под глазами родителей говорили о том, что они не спали несколько ночей.
Константин Петрович положил ладонь на плечо жене и мягко отодвинул её:
— Сонь, погоди, — он опустился на Варину койку и как-то слишком тяжело выдохнул, посмотрев на лицо дочери. Отец не знал, как начать, но его глаза сверлили малышку не на шутку серьёзным отягощающим взглядом, — Варь. Расскажи, пожалуйста, как всё было.
— Костя! — Софья вспеснула руками и расстроено посмотрела на мужа, — Сейчас это обсуждать будем?
— Сейчас. Прости, детка, но нам нужно знать, — Константин Петрович смягчил тон и погладил Варю по очертанию лодыжки под одеялом смуглой мозолистой ладонью.
Варя хотела нахмуриться, но боль в области лба быстро пресекла это желание. Ей нужно было время, чтобы понять, как помочь самому бесстрашному хулигану посёлка. Поэтому рыженькая задала вопрос, который первым пришёл ей в голову:
— А где Бяша и Рома?
Лица родителей непонятливо вытянулись:
— Кто? — Константин Петрович посмотрел на жену, спрашивая больше у неё, чем у дочери. Мама в ответ пожала плечами, — Стой, это что, та шпана дворовая?
Ну конечно, это они. Кого бы ещё назвали такими словами? Варя неуверенно кивнула.
— Это что за имя такое — Бяша? — Софья продолжала гладить рыженькую по волосам, от чего девочку клонило в сон. Но она с ним усиленно боролась. Услышав вопрос мамы, Таракашка закусила губу. Она за несколько дней так и не узнала настоящего имени бурятёнка.
— Это кличка… — Варя поёжилась, — Так где они?
— Ушли уже, — недовольно буркнул Константин Петрович, — Это что, твои друзья новые? Как ты умудрилась с такими отбросами связаться?