— Ты так хочешь этого? — Драко ухмыльнулся. — Я вот уверен, что твоё сердце кричит совершенно обратные слова, — парень направил вощенную палочку ей в грудь. — Проверим?
— Отпусти меня…
— Империо! — его серые глаза вмиг потемнели. — Ты не смеешь мне врать, Гермиона.
Её руки обмякли, а веки опустились. Из глаз бесконтрольно полились слёзы.
— Что ты чувствуешь по отношению ко мне? Что говорит твоё сердце? Скажи мне правду.
— Я всё ещё надеюсь, что когда-то увижу в тебе прежнего Драко, — голос гриффиндорки дрожал. — Я смотрю на тебя в надежде, что когда-то ты посмотришь на меня, как раньше: с теплотой, заботой, нежностью. Я хочу, чтобы твои прикосновения снова дарили мне чувство спокойствия, чтобы они вновь стали моей слабостью. Мне отвратительно бояться тебя, потому что я люблю тебя…
— Так почему ты убегаешь от меня?
— Ты делаешь мне больно, — она не могла остановиться. — Ты целый год мне причиняешь боль, ты превращаешься в какого-то монстра… На раненого монстра, но ты не говоришь мне о том, кто тебя ранил. Вместо этого ты ранишь в ответ меня. Но твоя душа очень красива, несмотря на то, что изранена.
— Мне бы хотелось, чтобы ты знала, как сильно я люблю тебя, Грейнджер, — Малфой провёл пальцем по её щеке, смахивая слёзы. — Я просто одержим тобой, но это опасно.
— Драко…
— Это был сон, Грейнджер. Ты проснёшься и будешь считать, что это всё было сном. Единственное, что было реальностью — это то, что я направил в тебя палочку и подчинил твою волю с помощью Непростительного. Будь смелее и не бойся тьмы, — он поцеловал её легко и невесомо. — Я — монстр, Гермиона. Не раненый, не заслуживающий прощения — просто монстр.
Она проснулась в своей кровати. Ей приснился очень странный сон, где с ней был всё тот же Драко, а наяву оставался лишь Малфой, который наслал на неё Империус. Гермиона осмотрелась вокруг и заметила на одеяле небольшую записку.
«Ты уйдёшь только тогда, когда я тебе позволю.»
Это был третий день. Это был новый оттенок боли и страха.
***День четвёртый. 31 октября, 1996 год.
Ноги путались, а лёгкие сжались до предела. Она точно знала, кто виноват в том, что случилось с несчастной Кэти Бэлл. Знала, потому что когда-то сама вручила Драко книгу с описанием подобной магии. Знала, потому что видела в нём монстра, которого остальные не замечали. Но куда ей было податься с этими своими знаниями? Кто поверит в пустые слова? Никто. Поэтому Гермиона бежала, сломя ноги, к подземельям Слизерина.
Она успела позабыть, что такое «бежать к Драко». Сейчас в ней не было этих пьянящих эмоций, которые Грейнджер обычно испытывала перед встречей со своим парнем. Теперь любое столкновение с ним в коридоре сопровождалось мурашками по коже, дрожью в коленях и опущеными глазами. Вряд ли Гермиона думала над тем, что скажет в лицо ему и как сможет спокойно смотреть на того, кто смог спровоцировать её на все виды эмоций – от любви к ненависти.
Но ей даже не понадобилось спускаться вниз, потому что Малфой сидел с Забини на скамейке в коридоре. Драко был к ней спиной, но она знала, что он почувствовал её присутствие раньше, чем Блейз увидел её. Так было всегда — эта дурацкая связь между ними никак не исчезала.
— Это ты сделал! — вскрикнула гриффиндорка. — Я знаю, что это был ты! Ты проклял её. Зачем ты это сделал?
— Очень невежливо, Гермиона, — спокойно ответил Малфой, и даже не пошевелился. — Я занят. Потом поговорим.
— Да пошёл ты к чёрту со своей занятостью! — она подошла ближе, доставая с кармана палочку. — Ты — мерзкий ублюдок! Подонок! Мразь!
— Успокойся, — он говорил тише, но это пугало. — Не заставляй меня делать тебе больно.
— Ты делаешь мне больно на протяжении года и тебя это как-то не особо задевало. Зачем ты проклял Кэти? Что она тебе сделала? Ты совсем уже рехнулся?