Они представляют собой полный беспорядок, движимый стремлением одного мужчины к любви и капризным желанием одной женщины.
Но он только вонзает свой член в нее сильнее, глубже, быстрее, быстрее, быстрее, кряхтя от восхитительного удовольствия, переливающегося по нему с каждым движением его бедер. Заставив ее ноги отступить еще дальше и предоставив ему более широкий доступ к ее обнаженному цветку, он пользуется возможностью, чтобы полностью вырваться. Прежде чем она успевает возразить против внезапной потери, он опускает голову и облизывает влажные губы между ее бедер.
Сакура вздрагивает от этого ощущения, поднимая голову, чтобы посмотреть, как его язык скользит по ее телу. Он сжимает ее чувствительный бутон губами, прежде чем облизать языком с такой скоростью, что ее бедра дрожат и борются под его хваткой.
С его пальцами, крепко обхватившими ее бедра сзади, Сакура покачивает бедрами в притворном сопротивлении, зная, что не сможет убежать от него, даже если попытается. Мелькает мысль о том, что он насильно сдерживает ее, заставляет ее ядро пульсировать. Когда она открыто борется с его хваткой, он крепче прижимает ее бедра к груди, впиваясь пальцами в ее плоть и безжалостно поглаживая ее нижние губы.
— Не останавливайся, — умоляет она, зарываясь пальцами в его волосы и хватая его шелковистые темные локоны.
Саске хрипит от ее яростной хватки, пока его язык танцует вокруг нее, без колебаний слизывая ее соки. На вкус она сладкая и соленая; вкус, который он был бы не прочь пробовать каждую ночь до конца своей жизни.
Внезапно он останавливается, чтобы посмотреть на нее сверху вниз; на чистый экстаз на ее лице, приоткрытые губы, эйфорию, припудрившую изумрудные глаза под тяжелыми веками.
Злая ухмылка поднимает его губы.
А затем он приподнимается, вытирает рот тыльной стороной ладони, направляет свой член обратно в ее ноющее отверстие, прижимает ее бедра к ее груди и одним движением бедер снова погружается в нее.
Запрокинув голову, она испускает пронзительный крик.
— Са-аске! — Каждый крик его имени прерывается жестоким толчком. Кожа яростно шлепается о кожу, изголовье кровати бьется о стену, пружины скрипят, и она продолжает кричать. — Да! Саске! Сильнее! О, боже! Блять!
Он трахает ее быстро и жестко, как она умоляет его, позволяя шести годам накопленного разочарования водить бедрами, которые злобно упираются в нее.
Саске задает неумолимый, почти карательный темп, который сводит ее с ума, зеленые глаза закатываются, а руки слепо летят, чтобы ухватиться за что-нибудь в пределах досягаемости. Постоянное влажное хлюпанье в том месте, где они соприкасаются, и плотные стены ее ядра, сжимающиеся и разжимающиеся вокруг него, заставляют самого Саске терять рассудок.
Он наклоняется, чтобы целомудренно поцеловать ее в губы, прежде чем отстраниться, и капля пота капает с кончика его носа на ее. Энергия, о которой он даже не подозревал и не осознавал, толкает его бедра вперед, мышцы сгибаются и напрягаются, когда все его тело работает, чтобы бесчувственно трахнуть любимую девушку.
— Пожалуйста! — Сакура умоляет, откидывая голову назад, в уголках ее закрытых глаз появляются слезы. — О, боже… Са-аске! Пожалуйста! Я… так близко!
В своем измученном состоянии он не может не заметить, что в реальной жизни она звучит намного лучше, чем когда-либо в его самых смелых мечтах — ее мольбы сопрано в его ухо заставляют его желудок сжиматься при приближении его освобождения.
И когда стенки ее ядра колеблются вокруг его длины, она разваливается под ним с пронзительным криком, ногти глубоко впиваются ему в спину и царапают лопатки. Острая боль от царапанья ногтями его гладкой кожи только усиливает удовольствие. Пальцы ее ног скручиваются по обе стороны от его головы.
Лишь через несколько секунд Саске, наконец, теряет себя.
Его глаза расширяются, прежде чем он зажмуривает их, крик срывается с его губ, когда он прячет лицо у нее на шее. Он напрягается, член пульсирует глубоко внутри нее, когда между его ног вспыхивает что-то теплое и эйфорическое. Оргазм пронзает все его тело, взрывной жар пронизывает каждую сокращающуюся мышцу.
Звезды мелькают под его закрытыми веками, глаза закатываются, когда он наконец отпускает то, что отчаянно сдерживал почти сорок пять минут подряд. Он скулит ей в шею; глубокое, прерывистое мычание удовольствия вибрирует на ее коже, когда он переживает самый мощный оргазм, теряясь в небесных облаках завершения.
Саске тихо стонет, когда наконец выходит, член все еще покалывает и дергается от последствий. На мгновение, все еще прижимая ее бедра к ее груди, он откидывается назад и смотрит, как его жидкость вытекает из ее тела и стекает вниз.
Она моя, пьяно думает он, совершенно иррационально. Не его. Она никогда, блядь, не была его.