Только надо успокоиться и сосредоточиться. О чём надо для этого думать? О том, что хочешь защитить. Но в такой ситуации противно думать о Мукуро или Наги, или о Верде. Тогда создаётся ощущение, что они здесь, смотрят прямо на неё. О чём же тогда думать? О себе — никогда не получалось.
Она вслушивается в разговор. Кажется, они решили пустить её по кругу. Первый якудза, самый, кажется, главный, манит её к себе пальцем. Она медленно подходит, что ещё делать? Только успокоиться и сосредоточиться, и не обращать внимания на взгляды, смех и липкий холод.
Он задумывается на секунду, усмехается, хватает её за волосы и рывком опускает на колени, так, чтобы она упёрлась носом в пряжку его брюк. Но его ухмылка немного тускнеет, и он проводит ладонью по её спине, от чего она вздрагивает и ёжится, а концентрация теряется. Теперь становится ещё и страшно.
Сятэй-гасира задумчиво разглядывает слой тоналки на своей руке и страшный шрам, виднеющийся теперь сквозь остатки. Иллюзия ведь больше ничего не поддерживает. Савада Емитсу ушёл около пятнадцати минут назад, ушёл под защиту своих шестёрок из CEDEF, и его теперь не догнать и морду не набить. Поэтому якудза заключает:
— И так сойдёшь, сучка. Чего мы ждём?
А действительно, чего? Если не можешь думать о тех, кого хочешь защитить, то надо думать о том, как ты будешь их защищать. Или от кого.
Тсуна представляет себе, как она идёт по тёмному коридору. Напротив неё — Вендиче. Тёмная фигура в чёрном плаще, обвязанная бинтами. Один, а уже много. Не зря же их называют Кошмаром Италии. Девушка представляет в руках мумии Мукуро.
А теперь надо выпустить на волю свои чувства. И в фантазии, и наяву.
Раскалённая волна затапливает помещение.
Тсунаёши понимает, что, хоть запах палёной плоти и противен, но от этих криков сердце уже не сжимается.
Тсунаёши тогда нашла в штаб-квартире клана ещё Спаннера. Его тоже только приволокли, найдя на улице и посчитав недостаточно милым для борделей, но достаточно — для собственного развлечения. Тсунаёши взяла его с собой.
После этого Тсуна, вернувшись на временную квартиру, просидела в душе четыре часа. А когда Мукуро вышел на свободу, то она попросила его сама наложить на себя повязку Тумана.
Истинное Небо могло влиять на чувства и эмоции людей, даря им Гармонию. Могло даже залечивать разного рода психические травмы, хоть и не могло менять характер. Иначе бы Тсуна просто навела бы всех якудза, мафиози, Ладоней, и остальных на путь истинный, и не мучилась бы. Но она могла только успокаивать, и только других людей.
Её саму бы кто успокоил. Такой человек нашёлся. Легчайшая повязка никакого особого вреда не наносила. Тсунаёши даже помнила всё, как было, помнила свои чувства и эмоции, помнила саму себя. Осталась прежней. Но только все события сейчас представали перед ней как-то очень приглушённо, как будто там была не она, а кто-то другой, а она сидела и смотрела реалистичный фильм про саму себя.
Мукуро такие меры не понравились, но что было делать. Именно из-за этого события, когда его не было рядом, он и таскался теперь за девушкой хвостиком, не оставляя её одну ни на минуту.
Девушка тогда вырезала весь Исинедзу-гуми, сожгла все его бордели, попросила Верде заняться пострадавшими и помощью им, благо средства на это были. И потом долго бы ещё отлавливала сбежавших крыс, если бы иллюзионист не сообщил ей о её маме. Потом у неё появилась другая, куда более важная ей цель.
С тех пор она развила пламя настолько, что когда отец продавал её в следующие разы, её не успевали даже тронуть.
Пришла Тсунаёши на замену Джотто к восьмому уроку, вдоволь наплакавшись в женском туалете. Это вообще было её любимое место в школе, не считая крыши. Но на крыше постоянно был ГДК, и благодаря ему не было возможности часто там бывать. Ещё девушка выпросила у Мукуро успокаивающую иллюзию, и тот, поругавшись немного, наложил.
Зачем? А просто ей после уроков ещё надо было заглянуть в Дисциплинарный Комитет, ведь очень умный и находчивый Хибари Кёя поставил её перед тем фактом, что она будет разбирать за него всякую макулатуру. Добрый, однако. Но права отказаться девушка не имела.
В это время по дороге в аэропорт в Сеуле ехала чёрная машина.
Двое людей, в ней сидевшие, были очень недовольны тем, что их послали пассажирским рейсом, когда у клана уже были и деньги, и частные самолёты. Какая, к ёкаям, маскировка, кому они нужны?! Они же два представителя компании по производству посудомоечных машин, и важных представителя. У них и так такая маскировка, что никто не докопается.
А вот помешать им могли.
— Значит, — сказал один, — наследник отменяется.
— Да. Там Реборн, он приехал на неделю раньше.
— Тогда кто?
Этот вопрос стал очень актуален, когда Мисаки загребли. С этого момента у них не стало хорошего проверенного информатора. Ведь свободного всегда можно купить.