Девушку раздражало, что она вообще заботится об этой грязнокровке. Зачем она дала ей ту мазь? С чего ее волнует состояние этой несносной девчонки. Надо было сломать ее шею к чертям. Сжать руку посильнее, так, чтобы хруст костей наполнил коридоры этим чудесным звуком. И тогда бы ее мучения закончились.
От этой мысли, пришедшей уже под утро, Реса подскочила с кровати и бросилась в ванную. Поставив на дверь заглушающее заклинание, девушка склонилась над раковиной. Она сжалась, ожидая, что ее снова начнет тошнить. Но этого не произошло. Малфой подняла взгляд на зеркало: лоб был покрыт испариной, а глаза выглядели болезненно. Она и после прошлой ночи выглядела не лучшим образом, поспав около пяти часов, а сегодня даже не сомкнула глаз.
Умыв лицо, девушка со всей силы ударила ладонью по тумбе, рядом с раковиной. Она не смогла! Не смогла убить! Слабачка! Что бы сказал отец, если бы узнал о такой промашке дочери? Воспаленные красные глаза в купе с кривой ухмылкой создавали впечатление психически нездорового человека. И сейчас Антаресе казалось именно такой она и была. Нет, ей определенно пора в Мунго.
Из груди вырвался нервный смешок, а за ним последовал истерический смех. Соленые капли стекали по щекам, прямо к губам и подбородку. Девушка почувствовала их вкус на языке, когда облизала пересохшие губы и это будто стало спусковым крючком. Она плачет.
-Ну, что ты скажешь? -закричала девушка, снова ударяя ладонью по раковине и смотря прямо на свое отражение. Будто она видела там отца, а не себя. -Я не смогла! Не сделала так, как сделал бы ты, отец! -слезы скатывались по щекам, и блондинка сползла на пол. -Ты учил меня быть такой, а я облажалась. Прости меня.
Антареса сжалась калачиком, прислонившись спиной к холодному кафелю стены. Плечи содрогались в немых рыданиях. Грудь переполняли чувства. Боль, страх, обида, ненависть, разочарование. Отвращение. Оно, наверное, чувствовалось больше всего. Отвращение к своей слабости, помощи грязнокровке, своим слезам. Но больше всего отвращение было к тому, что паттерны, которые она перенимала от отца на протяжении всей жизни, подверглись сомнению. Все это показалось ей таким неправильным в тот момент. Потому что, в сущности, если бы она все же убила Грейнджер ничего бы не изменилось. Совершенно ничего.
От этой мысли в груди становилось безумно холодно, а сердце болезненно сжималось. Истина, подобно вылитой на голову холодной воде, всплыла перед глазами неожиданно: отец бы не полюбил ее больше, убей она Грейнджер, Уизли и всю его семейку или даже Поттера. Он бы не был горд убей она самого темного Лорда. Он бы просто не смог. Люциус не видел в ней то, что видел в Драко.
Тяжким трудом блондинка заставила себя успокоить поток слез и подняться с пола. Она вновь подошла к зеркалу, смотря на припухшие глаза, губы и нос.
-Я мечтала стать такой же как ты, хотела, чтобы ты мной гордился. А теперь я не знаю кто я.
Малфой сняла пижаму и встала под душ. Сделав воду преднамеренно ледяной, чтобы успокоить жар тела, она простояла так до тех пор, пока конечности не начало сводить от холода. Завернувшись в полотенце, она, дрожа и постукивая зубами, вышла из ванной.
Пэнси еще спала, поэтому девушка спокойно прошла к шкафу и вынула оттуда водолазку, оттенка темного шоколада с квадратным вырезом и черную кожаную юбку. Полотенце упало на пол и холодные пряди волос коснулись оголенной кожи спины, вызывая мурашки. Малфой собрала волосы наверху, закрепив заколкой, но высушивать не стала. Стекающие капли отрезвляли и ей хотелось остаться с этим чувством подольше. Надев всю одежду, девушка обула сапоги на каблуке и уселась за письменный стол. Одно движение палочкой и небольшая свечка загорелась, освещая небольшое пространство, но этого было достаточно для написания письма.
«Мама, прости, что мы так долго не писали. Последние недели мы с Драко были поглощены обязанностями старост и подготовкой к тестам, что совсем забывали ответить на твои письма. У нас все в порядке. Ты давно не писала, я беспокоюсь. У тебя все хорошо? Как дела в мэноре? Как отец?»
Антареса остановилась, отводя перо от бумаги, чтобы случайно не капнуть чернилами на пергамент. Она думала стоит ли писать о чем-то личном, что беспокоит ее сейчас больше всего.
«Профессор Слизнорт устраивал ужин для самых преуспевающих учеников по его предмету. Мы с Драко были приглашены. Знаешь, большинство учеников на этом ужине были не чистокровными волшебниками. Поверить не могу, что такие, как мы перестают соответствовать своему статусу и уступают место полукровкам и магглорожденным.
У Блейза все хорошо, его матушка снова вышла замуж. Он зовет меня на рождественские каникулы к ним. Но я, наверное, откажусь. Не думаю, что я готова к такому.»