Миссис Малфой тоже пришлось несладко. Люциуса забрали через две недели после битвы за Хогвартс, его приговорили к двадцати годам Азкабана, но, к счастью, благодаря его чистосердечному раскаянию Визенгамот вынес решение не подвергать Малфоя-старшего поцелую дементора. Однако это не умаляло страданий Нарциссы. Она осталась без мужа, а единственный сын буквально таял на глазах.
Драко молчал не только потому, что его нерушимая гордость не позволяла открыться матери. Истинная причина таилась в том, что он не мог найти объяснения своим чувствам. Они пугали его, изматывали, но хуже всего было то, что он боялся в один прекрасный день лишиться призрачного присутствия Гермионы под своей кожей, внутри вен и артерий. Безусловно, это была нездоровая одержимость. Ведь она же мертва, чёрт побери! Палочка слушается его, потому что больше не принадлежит ей, ведь так? Верно?..
Он всё свободное время проводил в библиотеке поместья. А свободного времени было слишком много. Испорченная репутация не сулила никаких перспектив в построении хоть какой-нибудь карьеры, но Малфой даже и не пытался прощупать почву в направлении будущей работы. Благо, состояние их семьи позволяло ему бездельничать ещё как минимум лет десять и ни в чём себе не отказывать.
Драко изучал книгу за книгой, пытался найти ответ, но всё было тщетно. Библиотека Малфой-мэнора была поистине огромной и хранила в себе наследие многих поколений. Тысячи книг, брошюр и массивных фолиантов столетиями томились в ожидании, когда к ним кто-то прикоснётся, но объять такое количество литературы за целую жизнь было просто нереально. Но, кажется, Драко задался именно такой целью. Даже крошечное упоминание, схожее на его ситуацию, могло оказаться ниточкой к разгадке этого необъяснимого феномена.
В один из таких вечеров в библиотеку вошла Нарцисса, тихонько постучав по открытой двери, но Драко не обратил на неё никакого внимания.
— Дорогой, я бы хотела пригласить тебя в гостиную на чашку чая, — мягко произнесла она. — Дэйзи приготовила твои любимые эклеры с фисташковым кремом.
— Я занят, — отрезал Малфой, не отрываясь от книги. — И я не голоден.
— Ладно, — вздохнула мать. — Я знала, что это не сработает, поэтому прибегла к отчаянным мерам и пригласила кое-кого. Он ждёт, когда ты выйдешь.
Драко поднял голову, уставившись на Нарциссу воспалёнными глазами, и удивлённо выгнул бровь в немом вопросе. Она сдержанно улыбнулась и скрылась за дверью, буквально принуждая Малфоя захлопнуть книгу и последовать за ней.
Переступив порог гостиной, он нахмурился и закатил глаза.
— Какого хера ты тут делаешь? — недовольно проворчал он, окидывая развалившегося в кресле гостя с ног до головы.
— Ого, чувак, хреново выглядишь. Если бы не атмосфера поместья да твоя матушка рядом, я бы принял тебя за бездомного, подал бы несколько сиклей и предложил купить буханку хлеба.
Губы Забини растянулись в улыбке, но взгляд с интересом и завуалированной тревогой скользил по исхудавшему лицу друга и бывшего однокурсника.
— Не очень-то щедрая подачка для такого зажиточного богатого ублюдка, как ты, — с усталой ухмылкой произнёс Малфой, грузно опускаясь в соседнее кресло.
— Джентельмены, попрошу не выражаться в моём присутствии, — Нарцисса сморщила носик и пододвинула к себе фарфоровую чашку с блюдцем. — Я пригласила Блейза не просто так.
— Это мы уже поняли, — одновременно изрекли Малфой и Забини.
— Думаю, пришло время поделиться тем, что тебя гнетёт, Драко, — её тон был серьёзен, практически холоден. — Я больше не могу смотреть, как ты изничтожаешь сам себя. Совершенно очевидно, что причина очень серьёзная.
— И ты решила, что Блейз — то самое недостающее звено на пути к разгадке?
— Хватит паясничать! — Нарцисса громко опустила чашку с блюдцем на стол вопреки всем правилам этикета. — Это не смешно, Драко.
— Может, тебе налить чего покрепче, чтоб язык развязался? — предложил Забини с коварным огоньком в глазах.
— Ты ведь просто ищешь предлог, чтобы вылакать трёхсотлетний огневиски отца, не так ли? — с недоверием прищурился Малфой.
— Возможно, — беззаботно пожал плечами Блейз. — Но я готов вылакать даже то мерзкое смородиновое вино, которое подавали на вечеринках Слизнорта, если оно твоё любимое.
— Никогда не пробовал, но звучит омерзительно.