- Сволочь! – выплевываю я, и становится чуть легче от того, что вслух высказалась. – Прибила бы! Вот натру крапивой костюм изнутри, и посмотрим…
Ругань мою обрывают аплодисменты. Поворачиваю голову набок, и вижу мужчину: стоит, облокотившись о колонну, в спину ему солнце бьет, мешая лицо разглядеть.
- Какая страсть, надо же, - он прекращает хлопать, издевательски растягивает гласные, а меня трясти начинает.
От голоса его – отчего-то знакомого.
- Всегда думал, что юные актрисы как полевые цветы: нежные и хрупкие, - продолжает изгаляться нахал, вместе со словами выдыхая сигаретный дым. – А вы из тех, кто в туфли стекло битое насыпает, и крапивой платья натирает. Знаете, я разочарован.
- Вы разбили мне сердце своим разочарованием. Можно, я дома поплачу?
Гад такой, и чего бы ему не промолчать?
«И мне тоже не стоило болтать, - ужасаюсь от параноидальной догадки: - А что если это какой-то местный журналист? Вот напишет обо мне гадкий пасквиль: что едва приехала, и уже пакости планирую устраивать? Ужас какой».
- За словом в карман не лезете. Это уже интересно, - мужчина, наконец, отлепляется от колонны, и метко бросает окурок в стоящую неподалеку урну.
Подходит ближе ко мне, и теперь я могу разглядеть его. Темные, непослушные волосы, дикий звериный взгляд – это так знакомо.
Это то, что я во снах своих видела всю эту неделю.
Прижимаю ладонь ко рту, из которого всхлип рвется, ведь передо мной стоит Финн – мужчина, которого, как я думала, не существует.
Алекс
Подхожу ближе и разглядываю юную актрису.
Сегодня жара под сорок градусов, южный ветер горячий, не студит, на улицах пекло, и даже к вечеру, когда солнце заходит - прохлады нет.
На девушке короткие белые шортики, оголяющие длинные ноги. Тоже белые, будто Снежную Королеву из ледяного царства швырнуло в этот ад, где даже ночами не спят, и музыка звучит, где пляжи забиты штабелями черных от солнца тел.
- Ты приезжая? - достаю из пачки ещё одну сигарету, взглядом задерживаюсь на светлой футболке, обтягивающей аппетитную небольшую грудь.
Русые волосы разметались по плечам, глаза большие, синие, лицо узкое, кукольное, общая оценка - пять с минусом.
Она молчит, смотрит так пристально, залипла на мне, и я усмехаюсь, щелкаю зажигалкой, и сигаретой тычу в оранжевый горячий огонек.
- Финн? - тихо, неуверенно уточняет она.
Давлюсь дымом, и все мое самодовольство вмиг слетает с меня.
Поднимаю глаза.
Девушка мнется на месте, сжимает ремешок сумочки, солнце бьёт ей в глаза, и она щурится, от чего на лице недоверие проступает все отчётливее.
- Нет, - затягиваюсь сигаретой. Уголком губ выпускаю дым в сторону. - Не Финн.
И пусть у нас с моим братом одна на двоих внешность и родились мы в один день - на этом вся схожесть заканчивается.
Я живу здесь, он там, я сбежал из семьи, он остался, казалось, пути наши параллельны, не сойдутся никогда.
Но вот передо мной стоит девушка.
Называет меня Финном.
И это очень интересно, откуда она тут такая взялась.
- Жарко, - говорю и чую, что голос вдруг хрипнет, подхожу на шаг к девушке и сдвигаю ее ближе к колонне, тень от крыши слабо, но защищает от солнца. - Отойдем сюда.
Она рассеянно и послушно отступает вместе со мной. Чувствую ее голое бедро, так тесно ее к себе прижал, и завожу руку назад, ладонью веду по ее ягодице, сжимаю.
Упругая попа, крепкая.
Озвучиваю свое мнение вслух.
- Эй, - опомнившись, она сбрасывает мою руку, отшатывается, спиной налетает на колонну. Поправляет шорты и на миг ее лицо темнеет, словно она так поражена, возмущена, и вся ее растерянность этим чувством стёрлась. - Ты...
- Лина, нет ну посмотрите на нее! - громкий визгливый голос заставляет нас вздрогнуть и обернуться.
Из театра, шлепая тапками по ступенькам, несётся грузная тётка, размахивает синей папкой. - Я уже не в том возрасте, чтобы гоняться за всеми! Нашли такси! На! - она впечатывает девушке в живот папку. - Худрук передал, умотала, не дождалась, ох, Лина!
Лишь высказав свои обиды и поправив волосы костюмерша обращает внимание на меня, косится и ахает.
- Алекс, здравствуйте, как же я так, вы уже приехали, а нам никто не сказал, не предупредил, - она прижимает пухлую ладонь к пышной груди.
- Я обязан предупреждать? - мну в пальцах сигарету, подношу ко рту.
- Нет, конечно, нет, - она раскатисто смеётся, - но репетиция закончилась, почти все уже разошлись.