— Мама!
— А ну не мамкай мне тут!
— На кой мне полы мести в доме этого вашего Ярского, если я вон в типографии на углу почти место администратора получила? Ну, скажи мне? Не пойду! — и сердито кинула ложку в тарелку.
— Пойдешь! Я за тебя поручилась уже! — всплеснула руками Зоя. Вот же невозможная баба!
— Чем тебя типография не устраивает? Нет там ни маньяков, ни насильников, работа рядом с домом, на обедах буду экономить, опять же, да и зарплата приличная, — бомбардировала я мать доводами, но той хоть бы хны.
— Позорить меня перед Настасьей Павловной собралась, да? Я ей завтра что скажу? Что дочь моя нерадивая работать отказалась, так что ли? — вот, мы подобрались к самой сути. Или мне соглашаться на условия матери, или она резко перестанет меня любить на неопределенный срок. Как же меня все это достало!
— Ладно! — сдалась я. Все равно работа не постоянная, а только на лето, три месяца и распрощаемся, а в следующем году может что и по специальности найду, все же уже три курса за спиной будет.
— Вот и ладушки, а то начала мне тут возражать, ишь чего, голос прорезался! — о, а вот и нравоучения пожаловали.
— Ладно, мам, до завтра! — устало потерла я глаза и встала из-за стола.
— А ужин?
— Что-то аппетит пропал, — и ушла, надо хорошенько выспаться и остыть. Нужно еще же поймать соответствующий настрой, чтобы скрести золотые унитазы в поместье…как его там? Янского? Ленского? А не важно, кто он там, этот дядька со шрамом на пол лица.
Приняла, душ, почистила зубы и улеглась в постель. Утро вечера мудренее, глядишь и унитазы золотые не такие грязные окажутся…
Глава 31
— В зону твоей ответственности, Радмила, будут входить три основные хозяйские комнаты: спальня, малая гостиная и кабинет-библиотека. Ежедневная уборка, смена постельного белья и полотенец, гигиена окон и зеркал — это все. Обед с часу до двух, плюсом идут два перерыва по пятнадцать минут в любое нужное для тебя время. Все будешь делать по этому чек-листу, который, в конце смены, нужно будет сдавать лично мне. Уборная для персонала рядом с кухней, запасная униформа в твоем личном шкафчике в раздевалке. Домой ничего не забирать, не стирать и не гладить, мы все сдаем в химчистку. На рабочем месте никакой косметики, прическа — только тугая гулька. Смена длится с десяти утра и до семнадцати часов дня. Вопросы есть? — как из пулемета протараторила свод обязанностей и правил мой новый начальник Настасья Павловна Арно. Женщина статная, волевая и немного, а может и много, надменная. Эдакий «пуп Земли» местного разлива. Ну да ладно, мне не привыкать.
— Вопросов нет, — бодро отрапортовав я и улыбнулась.
— Вот и хорошо. Переодевайся и за работу, в первый день тебе все покажет и расскажет твоя мать, дальше сама, — развернулась и горделиво двинулась, очевидно, по своим супер-важным делам, авось, постельное белье сегодня еще не посчитано и не пронумеровано. Не порядок!
Униформа была чертовски красивой и приятной к телу, я бы в таком комбинезоне даже просто так по улице ходила: пепельно-розовый цвет, удобный фасон, дорогая ткань. Ну супер же!
До обеда Зоя рассказала и показала все, что мне могло бы понадобиться в работе. На удивление, унитазы в уборной досточтимого Станислава Михайловича (наконец-то я запомнила имя своего прямого работодателя) оказались вовсе не золотыми, а самыми обычными, белым и фаянсовым. Да и вообще, интерьер всего дома был предельно сдержанным, минималистичным, но, при этом, очень стильным: природные оттенки, лаконичная мебель, гладкие, матовые поверхности и панорамное остекление создавали свою неповторимую атмосферу уюта на базе роскоши. Мне здесь, правда, понравилось находиться.
На обед явился «гроза района», он же Прошка, он же Прохор Ильич, он же начальник охраны, суровый дядька со злым прищуром и перманентной хитрой улыбкой на губах. И чего он не при хозяине-то? Сидит тут, есть мешает, вопросами мучает. Можно подумать, у него на руках уже нет полного на меня досье, вплоть до пометок, что я ем по четвергам и когда у меня начинаются женские критические дни. Да уж.
Попытал и ушел, а я сидела и медленно обтекала. Надеюсь, это последний раз, что я беседую с этим отвратительным, во всех смыслах, человеком.
Ну надо же как бывает. И ведь молодой совсем, не больше тридцати на вид, и не урод, даже симпатичный, нормальный такой мужик, можно даже сказать, что видный, а такой мудак.