Секунду назад было нежно и сладко.
Ты спал, я тобой любовалась украдкой,
Касалась лица.
Я падаю с неба сгоревшей кометой.
Я лбом прижимаюсь к стеклу до рассвета.
Твой смех на повторе в моем диктофоне.
И важное что-то ты просто не понял….
(Диана Арбенина. Секунду назад.)
Почему я не сказала тебе, что люблю. Наверно, я не знала, что у нас так мало времени. А если бы сказала, то что-то изменилось? Ты бы дал нам шанс? Выслушал? Не думаю.
Я сама все испортила. Надо было признаться сразу. Тогда бы не случилось. Нас бы не было. Не было той боли в его глазах. Мне тоже намного легче. Оказалось, знать, что ты потеряла в миллион раз хуже, чем мечтать о несбыточном. Потому что ощущение его рук на своем теле не отпускает, причиняя невыносимые страдания. Каждую клеточку скручивает, раздирает, и нет возможности как-то это облегчить. Где он? Что с ним? Не сосчитать сколько раз, я задаю себе этот вопрос.
Ты убила меня…. Разорвала в клочья… нет меня….
Слезы текут по щекам, пока я уже третий день жду его возле квартиры. Сижу на бетонном полу и жду. Прихожу после пар и сторожу до вечера. Что бы сказать прости… люблю. что глупая. Мне бы только увидеть, узнать, что все в порядке.
— Соня, ты что здесь… давно — Тимофей наклоняется, поднимая мою скорчившуюся тушку — пойдем, холодная совсем.
— Макар он… как… где он?
— Нормально Сонь, уехал Макар. Надолго — впускает в квартиру — Я за вещами. Кофе будешь? Я сделаю, погреешься.
— Нет, он обо мне… — не решаюсь задать вопрос.
— Нет, Сонь, не спрашивал.
На спинке дивана лежит его футболка, хватаю ее, заталкивая в рюкзак, пока Тимофей готовит кофе. Обвожу глазами квартиру, всхлипываю, потому что память беспощадна, накрывает меня моментами счастья. Я все запомнила.
— Сонь, он ключи тебе оставил. Я завезти хотел, после того как вещи заберу. Ты можешь тут жить, пока не получится отдельную хату снимать
— Я нет… не смогу…
— Отец дома, лучше здесь оставайся.
— Он уехал насовсем, мы теперь втроем.
— Хорошо, держи — протягивает чашку. Горячий напиток обжигает горло. Макар научил любить кофе, вливая по ложечке чередуя с поцелуем. Сейчас оно, как никогда горькое.
Молчим, пока пьем. Тим кружит по мне глазами. Изучает.
— Тим куда он уехал? — ставлю кружку и задаю вопрос, который меня мучает.
— Далеко Сонь. Тебе лучше забыть все. Дальше живи — Тим сочувственно поджимает губы.
— Ты знаешь что случилось?
— Знаю.
— Дрянью меня считаешь. Думаешь, я из-за денег.
— Нет Гордеева, дура ты, но дрянью не считаю- замолкает на секунду и добавляет- Он тоже не считает.
— Это Макар тебе сказал? — хватаюсь за ниточку, которая рвется тут же.
— Сонь, я его с детства знаю. Мне идти пора, закроешь за мной.
— Нет, я тоже ухожу — остаться здесь одной, это же запредельно. За гранью боли
— Ок. Тебя довезти? — отрицательно машу головой — Как хочешь. Гордеева я тебе по- дружески советую, переверни страницу. Хорошо. Все закончилось.
И все у меня нет выбора. Только сдаться, оставаясь там, где сейчас. Разбитой, одинокой, с невыносимым чувством вины и тоской, по тому что больше не вернется. И это все я сотворила сама.
— Соня, дочка хватит себя истязать. Я понимаю, первая любовь, но не единственная же. Все наладится. Забудется.
Я так не думаю. Вряд ли когда-нибудь позволю кому-то, прикасаться к себе.
— Мам, давай эту тему не будем поднимать больше. Хорошо.