Блондин пожал плечами, укладывая на мою парту небольших размеров прозрачный пакетик, после чего, в веселую развалочку, вернулся за свою парту. Сидит прям у окна, я тоже хочу. Может попробовать отжать у него это место?
Писец, Майки. Это что за фокусы? Еду то свою забери. Зачем ты мне ее перед носом положил? Или это утешительный приз, аля: «не кричи, лучше поешь»? Ну, ладно… Допустим я действительно голодная.
О. А эти тайяки с мясом! Я только с вишней пробовала. Так даже вкуснее. Они еще горячие, приятно обжигают язык и горло, даже несмотря на летний зной и духоту комнаты.
А вот и учитель… Смотрит то как недобро: брови хмурит, нос морщит, ногой постукивает, раздражая слух. Да убрала я, убрала. Все. Ведите свою алгебру.
На крыше было свежо и извечно прохладно.
...Успокаивающе.
Мне нравилось здесь сидеть. Всегда при просмотре каких-нибудь сериалов про школы, не обязательно японских, с выходом на крышу, я мечтала о том, что однажды тоже в такой побываю… Получается мечта сбылась? Осталось купить квартиру, на шестнадцатом этаже какого-нибудь небоскреба, завести огромного черного кота, да написать книгу: и все, - новая жизнь удалась.
Дракен сказал, что Майки и сам справится, так что, махнув рукой на прощание, пошел куда-то по своим делам. С чем конкретно Майки должен справиться сам, я так и не поняла. В голове закралась мысль о предстоящем разговоре, касаемо «Свастонов» и их причастности к этой, однажды ставшей великой, группировке.
Майки стоял ко мне спиной, позволяя получше рассмотреть его широкие плечи и длинные, блондинистые волосы. У него они были не такие ядрено-желтые как у Такемичи, более мягкие, почти пшеничные.
За три недели я приметила, что он никогда не надевал школьный пиджак. Просто накидывал поверх плеч. Удивительно, что он вообще форму носит. Вон, Кен не заморачиваться и расхаживает по коридорам в своем кимоно. Может удастся однажды стащить его у него? Сидит не плохо, я уже мерила.
Ветер сегодня холодный. Приятно обдувает лицо, да и в спортивных штанах, откровенно говоря, жарковато, так что он был как нельзя кстати.
— Ты скажешь хоть что-то? — Да. Особым терпением я не отличаюсь.
Мне, безусловно, приятно смотреть на него сзади, прячась за широкой спиной. Создавалось какое-то неподдельное ощущение защищенности и внутренней уверенности, но неловкость молчания угнетало.
— Прости, что тебе пришлось смотреть на это. — Он говорил спокойным, ровным голосом. Ничего не выдавало бурлящие в нем волнения, а оно, безусловно, присутствовало.
— Ты о чем? — Я и впрямь не особо понимала, за что он извиняется. За то, что они бросили меня на несколько дней в школе, заставив бродить по шумным коридорам в полном одиночестве? За бестолковые тайны?
Парень развернулся. Черные глаза чуть поблескивали, отражая лучи зенитного солнца. Мне всегда было неловко в них смотреть, – пробивало на мурашки. Глаза у Майки красивые, похожие на Марианскую впадину, такую же глубокую, таинственную и неизведанную.
— За тот мордобой на арене. — Он виновато улыбнулся, подходя ближе и становясь передо мной почти вплотную.
Майки не был особо выше, мы почти одного роста, я, может, даже на пару сантиметров выше, но, почему-то, мне он казался великаном. Неприступной крепостью.
Это восхищало. Дело было вовсе не в его габаритах, а в характере, его умение располагать к себе, стойкости, упрямстве, харизме. Все это невероятно подкупало, заставляя меня привязываться к нему все сильнее. Он легок в общении, немного своеволен, но добр и искренен, этого мне в людях и не хватало, там, в прошлой жизни.
— Да ладно. Больше обижает то, что вы решили умолчать о своей… «Внеклассной деятельности». — Мне показалось забавным на последней фразе изобразить воздушные кавычки. Судя по хмурой морде Майки — он не оценил.
— Мы не говорили… — Парень вздохнул, выравниваясь в спине, чуть вскидывая подбородок. Наверное, этот жест придавал ему уверенности. — Я не говорил потому, что боялся испугать тебя.