— Коби, вроде, — порывшись в памяти, ответил мужчина. — Я не особо разбираюсь.
— Никогда о такой не слышала, — Эбигейл прикинула в голове все породы кошек, которые знала, но как оказалась, она почти никакой не знала. — А как его зовут?
— Оборо.
— Оборо? — переспросила Эбигейл. В голове сразу же всплыли предполагаемые кандзи, которыми записывается это имя, и их общий перевод. — Облачный, значит? Какое странное имя.
— Это в честь одного моего старого друга, — Айзава апатично пожал плечами. — У него были такие же синие волосы, как глаза этого кота, да и он был таким же наглым и игривым.
— Тогда понятно, — Эбигейл не стала спрашивать, почему старый друг Айзавы «был». Возможно когда-нибудь позже он расскажет ей эту историю.
А сейчас у них день радости.
Ближе к позднему вечеру к ним в гости пришла Полночь, вновь притащив с собой Сущего Мика. Все про-герои были в повседневной одежде, Шота и сам успел переодеться, как и его новообретённая дочь. Эбигейл заплела ему милый пучок, чтобы волосы мужчины не мешались ему и не падали в глаза, но ко времени прибытия гостей его шевелюра порядком поистрепалась, хоть резинка и была достаточно крепка. Девушка и свои волосы собрала в низкий хвост, исключая только два локона чёлки, длина которой была такой же, как и у остальной массы волос. Это была её обычная домашняя причёска.
Женская часть «тусовки» раскладывала принесённые гостями продукты и уже готовые блюда на столе для дальнейшего использования в «торжественном» ужине в честь Эбигейл. На него были приглашены и другие преподаватели UA, однако многие из них были заняты. Хизаши и Шота, конечно же, сели за приставку в гостиной. Рубились они не на жизнь, а на смерть, каждый свой выигрыш Сущий Мик праздновал победным танцев и поцелуем в каждую щёку как Каямы, так и Айзавы-Свон. Те лишь переглядывались между собой и хихикали. За час были готовы горячие блюда, тогда же сервировали и стол. Не обошлось и без суши, такояки, сашими и онигири. К этому времени подошли Исцеляющая девочка, Кровавый король — классный руководитель класса 1-B — и Цементос.
Ужин протекал в очень домашней обстановке. Все учителя академии без остановки делали комплименты Эбигейл, особенно после того, как Немури сказала, что почти все блюда готовила она, поздравляли девушку со скорым поступлением на геройский курс, расспрашивали больше подробностей о причуде, а потом перешли на более приземлённые темы. Всё это время Айзава-Свон сидела около своего отца, почти не отпуская его руки под столом, ведь была очень смущена таким вниманием от уже состоявшихся профессиональных и популярных героев. Шота молчаливо поддерживал её, чуть сжимая маленькую ладошку и улыбаясь девушке, из-за чего ей в разы становилось легче и свободнее. Под конец ужина она уже вовсю смеялась над шутками Мика и его историями из ученической жизни, поражая всех своим ангельским и кристаллически чистым звучанием.
Когда гости разошлись и Эбигейл вновь в тандеме с Немури убрала все улики их гуляния, после чего и сама Полночь покинула их дом, девушка вернулась в гостиную. Развалившись на диване перед телевизором, там уже дремал Шота, на коленках которого умиротворяюще мурлыкал Оборо. Эта картина умилила чересчур эмоциональную Эбигейл.
Если бы каждого человека можно было разделить на какие-то виды, то Айзава был из вида «Отцы». Несмотря на некую отстранённость и частую апатию на изнеможённом лице, он искренне заботился о своих учениках и обычных людях, которых ему приходилось спасать — издержки профессии. Кажется, о ней он сейчас заботится больше всех остальных. Он был тем идеалом героя, к которому Эбигейл вдруг захотела стремиться. Ей не нужен был высокий ранг и всемирная популярность. Работа в основном в секретных миссиях — то, что ей надо. Она сможет спасать людей будучи даже бесславной и малоизвестной. Только для того, чтобы спасать.
Девушка не знала, почему в свои ученицы он выбрал именно её, да ещё и дочерью сделал. Могло ли это быть только из-за её отца и того, что Шота считал себя ему обязанным? Или тут дело в чём-то другом? Она сама его заинтересовала? Прямо настолько, что оформлять опеку над ней?
Решив оставить множество вопросов на потом, Эбигейл встряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли, и тихо подошла к мужчине. Рукой она стряхнула пару тёмных прядей с его глаз, а потом слегка потрясла его за плечо, шёпотом пытаясь разбудить:
— Пап… — как-то неуверенно она позвала его, надо было привыкнуть к такому обращению не только Шоте, но и ей. Но потом Эбигейл собралась и позвала снова:
— Папа.