— Его тошнит.
И глядя на мое обескураженное лицо, расхохотался:
— Это шутка, Хьюстон. Просто горшок цвет меняет. Что, разве не заметно? Экий ты, Бемби, невнимательный, ничего замечать не хочешь. Вот гляди!
Он вылил остатки стоявшего перед ним в стакане киселя в горшок, предварительно извинившись перед Йориком. Студенистая масса быстро впиталась в грунт, оставив на его поверхности глянцевую пленку. И спустя какое-то время мне показалось, что на стенках горшка проступили бледно-зеленые пятна едва различимые сквозь грязные разводы. Впрочем, может они там и раньше были, я не приглядывался.
— Ну что, убедился, — торжествующе сказал Йойо. Он залил горшок водой, что-то тихо бормоча себе под нос, и затолкал под кровать.
В общем, с Йориком вопрос был решен. Осталось только помыть полы. Я набрал в тазик воды, разулся и, закатав штанины, стал, пыхтя от усердия, орудовать тряпкой, стараясь не сильно брызгать. Раздался стук в дверь. Ну, конечно, в самый неподходящий момент кому-то вдруг что-то срочно понадобилось. Увидел входящую Птицу и застыл с мокрой тряпкой в руках. Она посмотрела удивленно на мои босые ноги, на лужи воды вокруг и звонко засмеялась, а я привычно покраснел.
— Хьюстон, прости, — сказала она, закончив, наконец, смеяться, — ты очень мило выглядишь.
Я, сгорая от смущения, тоже выдавил жалкое подобие улыбки. Тогда Птица прошла в комнату, старательно обходя влажные разводы, и пальцами как гребешком зачесала мне назад, упавшие на глаза, волос. Потом приложила свои прохладные ладони к моим пылающим щекам и сказала:
— Это чтобы ты не сгорел совсем. Нет, в самом деле, Хьюстон, ты такой милый, босиком и с этой тряпкой. Я бы даже помогла тебе, но вот срочно идти нужно. Спросить только зашла. Ты ведь часто в городе бываешь, не знаешь, где там библиотека?
Библиотека? Зачем она ей? Я не мог ничего толком объяснить, пока она пыталась остудить мне лицо своими мягкими нежными ладошками. Мысли путались и только хотелось, чтобы она подольше их так держала, перемещая с щек на лоб, виски, шею. Потом пролепетал все же, как добраться. Сказал еще, что, если она не очень торопится, я бы закончил здесь по-быстрому и мог с ней сходить. Показать где, чтобы не блуждала. Она задумалась, опустила руки, стала серьезной и даже слегка нахмурилась. Может, не одна шла, может с Сином. А я, дурак, влез. Забывал я как-то про него, когда она вот так рядом была. А не надо было. Хотя, если бы с Сином, то не спрашивала бы. Он город как свои пять пальцев знает. Стоп-стоп, а ведь верно, отлично знает. Только раз она к нему не пошла, значит, его сейчас нет поблизости. Да и потом, что здесь такого. Я же не на свидание набиваюсь, а помочь, да и…
— Все равно сегодня собирался в центр выбраться.
Врун. Ну и пусть, по дороге можно придумать, зачем я туда собирался. Птица снова посмотрела на меня серьезно и сказала нерешительно:
— Спасибо. Только если ты мне дорогу покажешь, а дальше я сама, хорошо.
— Ну, конечно.
Мне от радости запеть захотелось, как Йойо, какую-нибудь трель выдать. Но я все же уточнил.
— А Син где?