Между тем колени Квареха все еще дрожали. Ивеун Доно был внушительной силой. С ним нельзя было шутить, и он без колебаний давал об этом знать. Квареху хватило бы опыта на всю жизнь, чтобы сражаться с его Всадниками; меньше всего он был склонен сражаться с самим Королем.
Но в присутствии Петры он держал себя в руках. Он старался подражать ее стоицизму. Его сестра была куда более набожной по отношению к Лорду Син, чем Кварех, и он не хотел оскорблять ее чувства верности Лорду и дому.
За все время пути она ни разу не оглянулась на него. Кварех изредка замечал любопытные взгляды и знающие взгляды поклоняющихся, но никто ничего не комментировал. Он проследил за движениями Петры, когда она, прикрыв глаза ладонями, переступила порог и вышла на солнечный свет.
Его сестра глубоко вздохнула и раскинула руки, словно приглашая всю Руану в свои объятия. Солнечный свет плясал на ее золотистых локонах, отражаясь на полуночно-синей коже ее плеч. Петра была почти одного роста с Кварехом, но ее тело было подтянутым и стройным. Она была рождена, чтобы стать той Оджи, которую он обожал, — наряду со всеми остальными в Доме Син.
— Кварех! — Без предупреждения в ее поведении щелкнул переключатель. Она крутанулась на пятках и заключила его в пронизывающие до костей объятия. — Как я скучала по тебе, младший брат.
— А я — по тебе. — Он скучал по аромату сосны, по знакомому ощущению ее мускулов под его ладонями, по приятному гулу, который разносился по их магии, когда они находились в присутствии друг друга. Петра была рождена, чтобы стать Оджи, а Кварех — чтобы стать ее Рю.
— Я настаиваю, чтобы ты рассказал мне все. — Она отстранилась, оставив между ними пространство для бизнеса.
— Сначала я должен настоять на одежде. — Он позволил себе вздрогнуть от порыва горного ветра, чтобы подчеркнуть это.
— Хорошо. — Она направилась к своему боко. — Возвращайся домой. Слишком давно ты не появлялся в залах поместья Син.
— Вижу, Раку прибавил в весе, пока меня не было. — Кварех похлопал бока боко, устраиваясь позади сестры. Езда в седле без штанов должна была быть просто жалкой, и он переключил свои мысли на что-нибудь другое.
— Мышцы, — настаивала она.
— Конечно. — Кварех обхватил сестру за талию, когда они поднялись в воздух.
Руана снова распласталась под ним, как любовница, манящая и знакомая. На этот раз он смог оценить великолепие своей родины. Пока что казалось, что они избежали Ивеуна Доно, а значит, еще немного — и его жизнь будет в безопасности.
Вдали виднелись города Абилла и Венис, тянувшиеся к самому большому городу Руаны — Неаполю. Он представил себе, как ветер доносит до него парящий вокал последней оперы, которую он там видел, и тут же задался вопросом, что же играют сейчас. Кварех чувствовал себя Драконом, впервые увидевшим мир сверху. Все было чудесно, все казалось новым. Виды и звуки, которые он всю жизнь воспринимал как должное, теперь сияли в глазах того, кто смирился с реальной возможностью никогда больше их не увидеть. Глаза того, кто месяцами не видел ничего, кроме стали, смешанной с бронзой и паром.
Его сестра наклонилась, а Раку приземлился. Кварех двинулся вместе с ними, когда их курс изменился. Они больше не шли по наклонной долине, а направились к небольшой горе, приютившейся между лугами и Храмом Син.
— Ты продвинулась вперед, — заметил он.
— Ветры были благосклонны к рабочим, — подтвердила Петра.
Кварех родился в небольшом поместье, расположенном гораздо ближе к сердцу Неаполя, где теперь жили Кин и Да Дома Син. Когда Петра убила их отца, приняв титул Син'Оджи, она сочла старое поместье непригодным для нынешнего Дома Син. Она отобрала лучших архитекторов со всей Новы и привлекла их к работе над самым амбициозным проектом на сегодняшний день. Всех, кто считал ее замысел невыполнимым, ждала злая судьба.
Решения Петры, как это часто бывало, принесли свои плоды. Теперь поместье Син было жемчужиной Руаны. Его шпили не поддавались логике, изгибаясь и извиваясь, словно брачные змеи. Комнаты висели в воздухе свободно, как спелые фрукты на виноградной лозе. Туннели уходили вглубь горы, открываясь в пещерные пространства для собраний, а затем, словно языки пламени, выходили навстречу нелогично нависающим башням.
Его губя растянулись в улыбке. Ему стало интересно, что Арианна и все ее Клепальщики сделают с его чудесным домом.