- У тебя месячные? – подозрительно выдает мужчина, поняв, наконец, почему я загадочно мычу.
- Бинго, догадливый ты мой! – устало говорю я, чувствую дискомфорт в низу живота.
- Черт, Лер, ты меня напугала, - выдыхает Дима. – Ну, можно я все равно приеду? Пообнимаемся, кино посмотрим. Я соскучился.
- Я буду ныть и возможно плакать, так что не знаю, - с сомнением отвечаю, предупреждая заранее.
- Тебе больно? – удивляется мужчина.
- Ну, есть немного, - преуменьшаю ситуацию, чтоб совсем не шокировать.
- Хочешь чего-нибудь?
- Из еды? – жалобно спрашиваю я.
- Угу.
- Мороженку можно, - милостиво соглашаюсь я.
- Хорошо, вечером прилечу, Кисунь. Не пугай меня так больше. Хорошо?
- Хорошо.
Дима приехал с пакетом всяких вкуснях. Там было обещанное мороженное, шоколадные кексы, мягкие вафли со сгущенкой и семечки. Выходные прошли в милой обстановке. Мы валялись на диване, смотрели фильмы, ели и болтали обо всем. Дима гладил мой живот по часовой стрелке, и это явно успокаивало ноющую боль. Я не особый любитель пить таблетки, а Димин способ очень помогал. Впервые я проходила это ужасное время не одна.
В понедельник Бог Секса довозит меня до работы, снабдив все таки обезболивающим. Перед входом в здание встречаюсь с дядей Петей. По вскинутым бровям последнего понимаю, что Диму разглядели.
- Привет, Стрекоза, - весело выдает финансовый директор мою детскую кличку.
- Здрасте, дядь Петь.
- Это то, что я подумал?
- Нет, - прекрасно понимая, что отчим засветил и Диму, и наш поцелуй.
- Лерок, ты же знаешь, что я очень болтливый человек, особенно дома, - печально говорит дядя Петя.
На самом деле все было наоборот, отчим был настоящим сейфом с чужими секретами, но от мамы их не держал. Моя мама была в курсе всех перипетий нашей офисной жизни. Иногда она знала больше, чем те, кто работают тут дольше меня, а я уже пошла на десятый год.
- Дядь Петь, ну ты можешь помолчать еще месяцок? – умоляюще спрашиваю отчима.
- Лер, если твоя мама узнает, что я знал и не сказал, проблемы будут уже у меня.
Поджав губы, хмурюсь на него. Это было так, но еще правда была в том, что я уже видела по глазам дяди Пети, как он предвкушает свой рассказ маме.