Желваки на его щеках задёргались, когда он поджал губы, а в эфир пролилась ярость и Тавьен, не скрываясь, занёс кулак для удара, целясь прямо в лицо. Я попыталась отшатнуться, но захваченное запястье не позволило сделать и шага назад…
И вместо ожидаемого взрыва боли – яркая вспышка и жуткий дребезжащий звон, будто кто-то со всей силы жахнул огромной алюминиевой крышкой по кастрюле. Запястье обожгло морозом и Тавьен вскрикнув выпустил его, позволяя мне отшатнуться, непонимающе глядя по сторонам.
Присутствующие потрясенно смотрели на меня, как на пятую святыню империи, пока Тавьен поднимался с пола.
– Что ты сделала?! – взревел тёмный, баюкая пострадавшую конечность. – Я посажу тебя, тварь!
– Но я ничего не делала, – испуганно прошептала в ответ, пятясь к лестнице, ведущий наверх.
В зале поднимался ропот, все обсуждали произошедшее.
– Айрис, милочка, - обратился сосед. – Тебя этому в школе научили?
Я чувствовала, как моё бедное сердце бьётся где-то в горле, потому что боялась, что серьёзно навредила Тавьену. Да ещё и при свидетелях. После всего сказанного, он так просто не оставит этого.
– Такому в школе не учат, Дюра.
Я развернулась и бросилась к лестнице, будто за мной гналось всё зло мира. Мне нужно было просто прийти в себя и всё обдумать.
Поднявшись в свою комнату, я хлопнула дверью и закрылась на хлипкую защёлку. Тут же бросилась на кровать и постаралась выровнять дыхание, которое сейчас царапало горло.
Было страшно, что ночью за мной придут стражи, чтобы забрать в тюрьму. Я была уверена, что так и произойдёт, потому не могла спокойно лежать. Мысли всё время возвращались к этой яркой вспышке и морозу на запястье. Раздумывать над тем, что произошло почти не пришлось. Я догадывалась чьих рук это дело.
– Проклятый эллариец! – с чувством выплюнула я. – Проклятый-проклятый-проклятый!
И вспомнила губы. Его губы. Первое касание и разряд прямо под кожей. Под коркой. В лицо хлынул жар, и я с силой зажмурилась, сопротивляясь странному чувству, что воспламеняло кровь в венах.
И вкус мороза на губах, как издевательское напоминание…
Уснуть не удалось из-за постоянного круговорота мыслей и образов. А ещё страх, что этой ночью с моей жизнью будет покончено. Но к моему удивлению никто за мной не пришел, хотя я честно ждала, время от времени заламывая болезненно тянущие пальцы. А ожидание наказания, как вы знаете, стократ хуже самого наказания.
На рассвете, когда я уже осознала, что Тавьен не явится, принялась обдумывать просьбу лорда директора. Выкрасть пару пузырьков, на мой взгляд, возможно, но если попадусь? Да, в шкафу полно всякой всячины, и, вероятно, отсутствие пары будет незаметно… Неожиданно в памяти всплыл чёрный пузырёк, врученный мне Фестиной. Вспомнив куда его засунула, принялась рыться в коробке с мелочевкой, где обычно храню ценные вещицы. Сразу после того, как нашла и припрятала в школьную сумку, отправилась в купальни, чтобы смыть с себя все эти усталость, страхи и переживания, после чего одела очередное платье без рукавов и отправилась в школу.
Господин Такода как и всегда встретил добродушной улыбкой, но в этот раз не сунул булочку, а махнул рукой приглашая войти.
– Ты рано сегодня, девочка, – сообщил мужчина, споро разливая кипяток по фарфоровым чашкам. – И что за унылое выражение на лице?
Прошла к прилавку, наблюдая за тем, как он опускает в каждую чашку высушенный цвет мавьяки(6) и тихо возмутилась.
– Господин Такода! Это очень дорого!
Мужчина только усмехнулся в усы, добавляя по несколько капель ароматного травяного настоя.
– Ну не выбрасывать же теперь, – он подвинул мне чашку и бросил кружок лимона, как я люблю. – Так что с лицом?
От напитка исходил ароматный цветочно-цитрусовый пар, который я не спешила сдувать. Всё любовалась желтым диском, так напоминающем яркое утреннее солнце, что начинало заливать улицы города за витринным окном. Медленно, но верно это утро становилось чудесным. В первую очередь от того, что вчера я впервые за долгое время дала Тавьену отпор, перестав быть «девочкой для битья». И он не пришел за мной ночью в сопровождении стражи! Во вторую, я была рада прийти сюда. Знала, что этот мужчина меня поддержит не только словом, но и делом, если потребуется.
– Господин Такода, – тихо начала я, не отрывая взгляда от чашки и водя пальцем по её горячему боку. – Вы бы хотели уехать отсюда?
Фарфор звякнул о белое блюдце, и я почувствовала на себе испытующий взгляд.
– Что случилось, Айрис?
– Вы прекрасно знаете о том, что в стенах дворца поселился эллариец, – выдохнула я. – Его пребывание здесь – угроза нашему обществу. После увиденного мной на площади, я всё больше понимаю, что от него нет спасения, и что неизвестно, что им движет. Глупо надеяться, что он сам уйдёт…