– А разве в таком случае не выстраивается другая связь, хозяин — подчинённый?
Я помню ту волну гнева и ярости за кирпичной стеной одного из демонов. Прекрасно помню собственное ощущение растерянности и ужаса. До сих представляю, что произойдёт, если Эдлад внезапно освободится.
– Да, такая связь будет. Но она другая, понимаешь? Ты не будешь зависеть от него. Никак. А демон будет верным слугой, который не станет перечить. А если попытается, то мы всегда можем его вычистить и сделать безмолвной марионеткой.
Я вздохнула и ушла. До самого вечера её слова крутились в голове, рождая бурю сомнений. Но, как бы там ни было, против матери я всё равно не пойду, а настраивать её наперекор ковену и втягивать в другую войну у меня нет никакого желания.
С наступлением темноты в мою комнату ворвалась Мияда с подносом полным чашек, баночек, скляночек, различных пучков трав и жидкостей в капсулах.
– Раздевайся! – командным голосом потребовала она, ставя свою ношу на край прикроватной тумбочки и внимательно меня разглядывая. – Поторопись, времени крайне мало.
Спрашивать, что происходит, я не стала. Послушно стянула футболку и повернулась к ней. – Полностью. Нужно тебя подготовить к ритуалу.
Мне стало неловко, но всё же шорты и бельё тоже полетели в сторону.
– Как долго он будет длиться?
Мия указала на кровать, чтобы я легла.
– Может несколько часов, а может и всю ночь. Всё зависит от того, как долго твой демон будет пытаться пробиваться с другой стороны.
Выражение было странным. Что значит пробиваться с другой стороны?
Я легла на кровать и наблюдала за действиями ведьмы, которая смешила уйму ингредиентов в одну чашку, а после долго взбивала их кистью. У неё был такой сосредоточенный взгляд, что я невольно сравнила сложность работы с ремеслом ювелира. Уж слишком точно Мия вымерла порции.
Когда приготовления завершились она села на край кровати и принялась наносить той же кистью смесь на мою кожу.
Было щекотно до одури, но я терпела и старалась не взрываться приступами хохота. Да и выражение лица Мияды, как-то не располагало к смеху.
- Инквизиторы существуют? - спросила я, чтобы хоть отвлечься от созерцания создания замысловатой росписи на коже. К тому же для ведьмы, наверное, важно знать, сколько врагов её окружает.
– Не верь всему, что написано в книгах, – ответила девушка, не отрывая взгляда от кисти. – Инквизиция – самая лютая чепуха, когда-либо созданная Ватиканом. Они придумали эту байку, чтобы искать фальшивомонетчиков и их подделки, а не прислужниц Кейсертана.
– Не поняла, – вскинула я бровь.
Кажется, сработал какой-то внутренний ступор, который не дал разобрать ни единого слова из сказанного.
– А что тут понимать? Ведьмой называли не колдуний. Бросить женщину в воду и признать её слугой сатаны, если та всплывёт? Серьёзно? По этой логике можно было беспощадно сжигать всех, включая уполномоченных церкви и их Папы. Поэтому я с уверенностью утверждаю, что ведьмой, она же малифика, она же вредительница, была чеканная монета. Ты себе не представляешь, на что способна каждая из нас в ярости. Если бы хоть одна сестра оказалась в руках инквизиторов… от Ватикана бы и камня на камне не осталось, поверь.
Я верила. Чувствовала, что в её словах нет ни капли лжи.
– Но при чём тут фальшивомонетчики?
– Да там долгая история, – отмахнулась она свободной рукой, но тем не менее принялась рассказывать. – В двенадцатом веке Ватикан обнаружил, что большинство монет, попадавших в их казну, были подделками. Тогда было принято решение бороться, но делать это так, чтобы не спугнуть фальшивомонетчиков. Чеканщики рассказали, как отличить малифику от подленника. Это и испытание водой – "ведьма" была легче серебряной монеты и имела меньшую плотность, оттого наравне с подлинником всплывала; и испытание иглами, предназначенными для проверки монет; и испытание раскалённым железом, ведь серебру нужна высокая температура для расплавки в то время, как «ведьма» плавилась быстрее.