- Либо мы доводим всё дело как есть до суда, либо ты принимаешь мои условия, а разводимся мы по согласию и без претензий. Только учти, если суд будет вот по этим документам, то и на работе ты не задержишься надолго. Я позабочусь об этом. Да и кому нужен в управленцах подлый лишенец? Правильно, никому. А посему, предлагаю тебе не глядя принять мои условия.
И вновь наступила тишина. Напряжение висело в воздухе, казалось, в любой момент могут вылететь стекла из окон от внезапной ударной волны негатива, исходившего от Вика.
- Думай сам, делай сам. Бойся, верь и проси, - пропела я тихонько [1]. Муженек вздрогнул. Отошел к окну.
Спустя еще несколько минут молчания, наконец он сказал:
- Согласен.
- Я знала, что ты сообразителен. Смекнешь, что к чему. Итак, первое, у тебя есть выходные освободить служебное жилье. Из-за этой квартиры меня отозвали на работу, так что она по праву должна быть в моем распоряжении. Второе, я хочу полторы тысячи, которые вложила в твою машину. Третье, ты никогда и ни под каким предлогом не должен появляться на пороге моего дома. Дочку я сама буду привозить в дом твоей матери по договоренности. Если я хоть раз услышу, или узнаю, что ты настраиваешь дочь против меня, поверь, я тебя раздавлю. Любой вопрос, касающийся Гали, ты должен согласовывать со мной: чем накормить, что подарить, где погулять и прочее, всё. Я беспрепятственно должна иметь возможность возить ребенка куда захочу. И последнее, все близкие должны знать правду, и рассказывать ее будешь ты.
Полковник с восхищением смотрел на меня, открыв рот. Вот так-то. У меня рога и копыта, раз я коза.
А угрюмый муж лишь вздохнул и вернулся за стол.
- Что ж, справедливо. Я все сделаю.
- Это не акт милосердия, и вовсе не любовь к тебе или нашему прошлому. Ты убил во мне все хорошее своим предательством, своей ложью, своим хладнокровием. Я делаю это исключительно для дочери, она единственное – за что я тебе благодарна. Но все остальное… Я тебя никогда не прощу.
Вик лишь снова тяжело вздохнул. Словно, сожалеет. Да ну. Не верю.
- В понедельник встречаемся здесь же. И не пытайся меня переиграть. Земченко лучший в стране.
Вернувшись в дом свекрови, первым делом я позвонила домой родным. Мама новости о моем разводе приняла в штыки, сказала, что места у нее в доме нет и лишние рты ей не нужны. Ну конечно же, младшая сестричка троих в подоле принесла, если считать бесполезного муженька, который толком и не работает даже. А я… А зачем мне помощь, если я с 16 лет работаю? Действительно. Обидненько, но привычно. Свекровь ко мне в разы лучше относится, это еще один противовес лишению муженька родительских прав.
Пользуясь тем, что работать на выходных не надо, точнее надо, но из принципа все дела переношу на понедельник, я неторопливо собрала наши с дочкой вещи. Уверена, что Вик ищет съемную квартиру для своих. Даже думать об этом больно, ведь получается, что если не Галя, то я ему точно чужая. Своя чужая жена. Минутка депры и снова за дела.
К вечеру воскресенья я собрала баулы, оставалась только детская мебель: кроватка, стульчик, комод, манеж, коляска. Появился Вик. Я это поняла по крикам, доносившимся из кухни, свекровь не стеснялась в выражениях, интересуясь, кого же она вырастила.
Примерно полчаса спустя, Инесса Павловна появилась на пороге нашей комнаты. Вид у нее был взволнованный и виноватый.
- Дочка, поговорим?
Впервые она ко мне так обратилась.
- Поговорим, мама, - решила вторить ей.
- Я понимаю, терпеть моего оболтуса ты не станешь, но не лишай меня общения с крохой, прошу.
- Инесса Павловна, я и не думала. Я буду привозить Вам Галку на выходные. Не обещаю, что на каждые, но не реже двух-трех раз в месяц, сами понимаете, расстояние хоть и небольшое, но пока я без машины, даже 150 км могут вызвать проблемы.
- Так может не уезжай от нас, а?
- Я не смогу здесь дальше жить, просто не смогу, простите.
- В любом случае, я на твоей стороне, просто знай это.
- Мальчишка – вылитый Вик.
- Не говори мне о нем, знать их не хочу!
- Не горячитесь, ребенок ни в чем не виноват.
- Зато мамаша его дрянь расчетливая.