- Потому что это девушка-катастрофа. Настоящая беда. Два раза меня чуть не угробила.
Я хотел спросить подробности, но услышал звонкий голос своей мечты.
- Я здесь уже почти два года работаю в штате. Я хочу призваться.
Рядом с ней стоял пузатый и невысокий мужчина. По погонам я понял, что это подполковник.
- Хм, - совсем не добрым тоном начал он, - ты же понимаешь, что тебя ждет полгода в части для новобранцев? К тому же, у тебя нет военного образования, всего колледж за плечами, даже не высшее образование.
- Но я всегда мечтала об этом, - начала мямлить Яэль.
- А мне некем тебя взять сюда после призыва. Так что или продолжай обслуживать нашу программу, именно для этого тебя и брали, или иди гуляй на все четыре.
Офицер резко развернулся и оставил опечаленную девушку с ее мыслями наедине. Я уж было хотел к ней подойти, как она снова резко рванула с места.
Именно в тот момент я понял, что буду военным. Я непременно найду свою козочку.
Еще год мне снилась моя козочка. Только сон был странным. Я – взрослый, статный мужчина, в полевой форме капитана, и она – такая хрупкая и ранимая, стоит передо мной, и плачет, пытаясь заглянуть прямо в глаза. Конечно, не об этом мечтает подросток. А потом мысли о ней ушли на задний план, я узнал слишком тяжелую для восприятия информацию о себе.
Моя мама умерла в родах, и я оказался в детском доме. Не знаю, почему меня не забрали другие родственники, да и были ли они – это не важно. Наш детский дом ломал все стереотипы, ведь нас старались не только сытно накормить, но и по возможности баловать вкусностями. Например, по сей день помню вкус блинчиков с яблочным повидлом. Наверное, я женюсь на той девушке, которая сумеет повторить те мои ощущения. Казалось бы, блинчики. Что тут такого? А попробуйте накормить целую ораву блинами, сколько ж часов их надо жарить! Нянечки никогда нас не били, даже практически голос не повышали, а одна часто читала нам библию, говорила, что мы непременно должны вырасти чистыми людьми. Ага, выросли, особенно я. В два года я уже не только хорошо разговаривал, но и философски рассуждал о жизни, счастье, предназначении. Но был еще и тем сорванцом. Со мной не брезговали возиться взрослые ребята.
Мне не исполнилось еще 4 года, когда на пороге нашей обители появилась семейная пара Никитиных, Ольга и Владимир, они очень хотели усыновить ребенка. Рассматривали самых маленьких. Но та пара никак не могла выбрать. Я решил им помочь. Они хотели девочку, я знал, что им могла бы понравиться годовалая Зоя, но то была слишком скромная девочка, всех боялась, поэтому ее и не стали показывать. Я же принес эту кроху на руках потенциальным родителям и сказал, что это та, кого они ищут. Через пару месяцев усыновили нас обоих. Не прошло и года, как моя новая мама смогла сама родить ребенка. Она так плакала от счастья, и говорила, что мечтала об этом почти 10 лет, что это мое появление её благословило.
Если Зоя всегда считала себя в семье родной, то я никогда не забывал о том, что приемный. И все вранье, что маленькие дети забывают. Но меня искренне любили здесь, как и Зою, как и нашего братика. Я любил в ответ.
Едва мне исполнилось 16 лет, я стал случайным свидетелем ссоры между родителями. Младшие были каждый на своем кружке, а я вернулся раньше домой с тренировки. Если в тринадцать лет я был мелким шкетом, то теперь мой рост дошел до 190 см, а вес уже перевалил за 70 кг, поэтому я много времени проводил за тренировками на школьном стадионе. Естественно, там всегда присутствовали зрители, точнее зрительницы. Как всегда, мини-юбки, вырезы чуть не до пупка, все что можно напоказ, чтобы привлечь внимание. Кроме спорта я и учился хорошо, многие стремились привлечь мое внимание. Но мои мысли занимала совсем другая девушка.
Я рано вернулся домой, так как на стадионе подрался, и хотел обработать свои боевые шрамы, пока родителей нет. Оказалось, я был не прав. Тихо зашел в дом, и уже хотел обозначить свое присутствие, как услышал мамины зазывания.
- Да как ты мог мне изменить?!