– Итак, ты собиралась сбежать, – мягко напомнил он, – однако ты все ещё здесь. И все это время была подле меня.
– Да, – подтвердила девочка, слегка успокаиваясь, и продолжила рассказ, – мы должны были сбежать вдвоём с Шаесте – ты помнишь её? После случившегося девушки в гареме начали издеваться над нею, и она, узнав о моем плане, уговорила меня взять её с собой. Мы уже выбрались из дворца, но я…
Она на секунду замолкла.
– Я не смогла сбежать. Я просто не могла не думать о том, как ты проснёшься утром, и не найдёшь меня, а потом поймёшь, что случилось, и это было… страшно, – она взглянула ему прямо в глаза, а затем вдруг забавно сморщила носик, – знаешь, в гареме говорили, будто я ведьма, будто я тебя приворожила. Однако, как по мне, так если кто из нас двоих и промышляет приворотами, – и девочка наградила юного султана двусмысленным взглядом, – то точно не я. Ты… с этой твоей улыбкой, и стихами, и смехом, и долгими взглядами… Я на такое не подписывалась! – она опустила глаза, и щечки её залил нежный румянец, – но в целом, я не против.
Ахмед потянулся к ней, целуя в лоб – это всегда был их способ проявления чувств, как будто они стали настоящей семьей прежде, чем оказались в одной постели в положенном смысле – а затем почувствовал, как она вдруг вздрогнула и вновь напряглась.
– Шаесте умерла, – тонким, плачущим голосом произнесла Кёсем.
Ахмед аж дернулся от неожиданности, а затем мягко развернул девочку к себе лицом.
– Что?
– Мы уже возвращались обратно во дворец, после того, как я сказала им… то есть ей, что не могу тебя оставить.
Ахмед хотел было спросить о её оговорке – все же, его интересовало, кто помогал его возлюбленной выбраться из дворца – но решил, что сейчас не время.
– Нас заметили, – дрожа, продолжила она, – и начали стрелять. Шаесте… – и девочка заплакала, склонив голову на плечо другу и возлюбленному.
Ахмед крепко обнял её, радуясь, что она не видит теперь его сверкающих гневом глаз. Сбежала, не сбежала… Кто посмел стрелять в его ангела? А если бы попали?
И тут же вспомнилось то, что он уже успел услышать с тех пор, как выздоровел. Не попали в тот раз, попали в другой…
– Я оставила её там, – простонала Кёсем, не замечая его эмоций, – я должна была бежать, иначе бы они…
– Кёсем, – мягко и спокойно произнёс Ахмед, – ты ни в чем не виновата.
По телу девушки пробежала дрожь, приятная на этот раз. Сейчас он говорил с ней также, как в день нападения Шаесте – нежно, но уверенно.
– Ты не могла поступить иначе, – увещевал мальчик, – если бы ты тогда не выжила… Кто знает, что было бы с моей империей сегодня.
Кёсем машинально прикоснулась к груди, и Ахмед, накрыв её руку своей и слегка сдвинув ткань платья, увидел глубокий треугольный отпечаток на безупречной белой груди его красавицы. Пуля, не сумев пройти сквозь оберег, вдавила его в тело, навсегда оставив след.
– Они стреляли в тебя, – прошипел мальчик, стараясь не звучать слишком уж гневно, чтобы ненароком не испугать любимую. С псом, посмевшим направить оружие на неё, он разберётся позже, так же, как и с остальными, кто устроил всю эту вакханалию в его стране.
– Теперь этот кошмар уже закончился…
– Да, но это ещё не все, – внезапно покачала головой девочка, – моим возвращением во дворец история, увы, не закончилась.
– Нет? – удивленно хлопнул глазами Ахмед.
Что ещё могло случиться? Или…
– Тебя поймали? – требовательно вопросил он.
Кёсем обхватила плечи руками.
– Да. Когда Гельге провела меня обратно в гарем…
Ага, значит, Гельге. Ну что ж, ничего неожиданного.
– Я успела лишь проскользнуть в свою комнату и лечь, когда за мной пришли и поволокли к тебе в покои. Там меня ждала Валиде-султан. Она… – Кёсем запнулась на минуту, подбирая слова, – понимаешь, ведь это все произошло в ночь, когда ты заболел, но о том, что это была оспа, узнали лишь утром. До этого думали, что тебя отравили. И…