Тим поглядел на статного мужчину с бескрайним изумлением, пытаясь понять, что ему вообще об этом думать.
Суд между тем принял заявление доктора Уэллинга к сведению и отпустил его, позволив адвокату вызвать следующего свидетеля.
В зал суда проскользнула прелестная большеглазая девушка с чуть забранными назад золотисто-русыми волосами и в легкомысленном ало-салатовом сарафанчике. Она честно оттарабанила положенные фразы и готовности давать показания и осознании наличия уголовной ответственности за дачу ложных показаний, а затем выжидательно уставилась на адвоката. Тот прокашлялся и начал:
– Скажите, мисс Уэллинг, Вы были знакомы с погибшей?
– Да.
Голосок девушки, чистый, нежный, мягкий, как пуховая подушка, разнесся по залу, невольно приободряя суровых судью и присяжных.
– При каких обстоятельствах вы познакомились?
– Я была подругой детства и бывшей одноклассницей Майкла Дюмонта, – не дрогнув, начала девушка, – на одну из наших встреч бывших одноклассников он привел свою новую девушку, Кейли Расселл. Так и познакомились, а следом подружились. Хотя, надо признать, она интересовала меня в том числе и в профессиональном плане.
– В профессиональном… Мисс Уэллинг, а кем Вы работаете? И какова специфика Вашей работы? – продолжил расспросы адвокат.
Девушка на секунду задумалась, будто бы подбирая слова.
– По образованию я – психиатр, и работаю я в отцовской клинике. Он ведь уже давал показания, и рассказал суду про нее? Так вот. Работ у меня две. Вторая, как ни странно, тесно связана с первой и совсем ей не противоречит. У меня имеется лицензия на оказание оккультных услуг.
Присяжные недоуменно нахмурились и зашептались.
– У меня есть для этого способности, как минимум, я прекрасно владею словесным даром убеждения, а также гипнозом, как, собственно, почти любой приличный психиатр. И я работаю медиумом, который ездит на вызовы к людям, которых, например, преследует что-то потустороннее. На месте вызова я, как врач, нахожу корень проблемы – он может быть самым разным. Возможно, человек просто переутомился, и ему что-то померещилось. Или произошло какое-нибудь совпадение, и человек принял за вмешательство сверхъестественных сил самую обычную вещь. В таких случаях я просто успокаиваю клиентов, прописываю им успокоительное при надобности и спокойно ухожу.
Девушка на секунду замолчала, а потом продолжила, и голос ее при этом стал немного ниже и резче.
– Однако бывают люди, которые действительно больны. Например, параноики, которым чертовщина чудится на каждом углу. Бывают также люди, подобные Расселлам, у которых заболевание развилось на фоне тяжелой травмы, и многие другие… Таких клиентов я перенаправляю родителям, они, с моей помощью, убеждают их лечь к нам в клинику, и мы их лечим.
– То есть Вы – своего рода поставщик клиентов в клинику, в которой работаете? Почему же Вы настояли на том, что Кейли Расселл не следует отправлять в лечебницу?
Вероника тяжело вздохнула, и заговорила медленно, явно подбирая слова:
– Понимаете, я… не сочла это возможным. Мне казалось, что Кейли безопасна. Я ведь не отправляю к нам всех, у кого обнаружатся признаки психических расстройств, лишь тех, кто действительно представляет угрозу для себя и окружающих. Мне встречались люди, которые, боясь призраков снаружи дома, в припадках запирали внутри всю семью, пытались проводить какие-то кровавые обряды для изгнания нечистой силы, или избивали родных, считая, что в них вселился демон. Кейли же была… нормальной во всем, что не касалось ее прошлого и того злополучного зеркала, да и им она была одержима не самым опасным способом – она просто искала его, чтобы разбить, никакой агрессии по отношению к людям никогда не проявляла… Разве только к тем, кто оскорблял ее из-за того, что ее родители были убийцами и сумасшедшими… Но это можно понять!
– И поэтому Вы решили, что она не настолько больна, чтобы отправлять ее на принудительное лечение? – задал наводящий вопрос адвокат.
– Да, – кивнула девушка, – ну, и еще, меня очень просил об этом Майкл. Он собирался жениться на Кейли, он жил с ней, и убеждал меня в том, что она совершенно нормальна. Таковой она, конечно, не была, но, повторюсь, ее отклонения я посчитала пограничными и неопасными. Очевидно, я ошиблась, и находка зеркала спровоцировала кризис болезни, и Кейли совершенно потеряла голову.