Сказав это, Джамида сунула палец в рот и чуть надула щеки.
— Надо будет просто запирать дверь заклинанием, – заметила леди Ариана, – либо просто считать все это перерывом, после которого учеба пойдет лучше.
Все закивали, заулыбались, даже Гюльды, которая до сих закрывала лицо легкой вуалью (практически прозрачной, впрочем) и садилась в сторонке, позади всех, как и подобает служанке.
— Они могли поймать мою бедную несчастную кошечку, – просюсюкала Айлин, тиская Двуххвостку.
Та млела и урчала, разваливалась все сильнее, полосатая шерсть блестела.
— И потом загладили бы ее до смерти! – рассмеялась Икана, уже давно не Гидама.
Излечение от хронических болей, необходимости следить за своим недержанием и отсутствие садиста-мужа самым благотворным образом повлияли на нее. Икана расцветала с каждым днем и это была красота, заставлявшая сердце Айлин биться чаще. Красота зрелой, познавшей и горе, и радость, и счастье материнства женщины, тело и лицо ее перестали быть впалыми и заостренными, наоборот, налились и округлились.
— Она могла покусать их, – робко заметила Галия.
— Еще неизвестно кто кого покусал бы! – снова рассмеялась Икана, громко и звонко. – Бесстрашие из них так и прет, то на Кудаха залезут, то у Светлячка пробуют перо вырвать, то вон за Двуххвосткой гоняются!
Да, подумала Айлин, взрослые Мечезубые Кошки вырастали чуть ли не с человека размером. Двуххвостка, хоть и была пока еще котенком, но быстро росла и уже несколько раз притаскивала различных убитых зверушек, даже больше себя размером.
От хохота Иканы проснулись и заревели два младенца, которых Галия держала на руках: ее дочка и дочь Тафти. Галия немедленно сунула каждой из них грудь в рот, крохи зачавкали, замолчали, удовлетворенно сопя. Галия тоже делала успехи, почти не боялась выпускать дочку из рук и нередко отдавала ее Тафти для такого же двойного кормления.
Грудь у Галии была правильной, крепкой, округлой и приятной взору.
— Это извечная проблема магических школ, – вдруг сказала леди Ариана. – Детям скучно все время учиться и сидеть на одном месте, поэтому они лазают повсюду и пытаются потрогать все подряд. И это правильно, без движения нет развития.
Айлин чуть нахмурилась, решив, что это упрек в ее адрес.
— Надо их сильнее нагружать работой, – решила она.
Первые дни после появления новых жильцов были самыми трудными. Высокородные мало что умели делать руками (сама Айлин тоже, чего уж там), дети кричали от новой обстановки, многие плакали, но постепенно все наладилось. Магия леди Арианы и ее безграничные познания в домашнем хозяйстве, трудолюбие бывшей служанки Гюльды, упорство самой Айлин и вскоре в башне раздавался уже смех.
Козы прижились, ткани нашли и сделали одежды, общее горе и уроки леди Арианы сближали и жизнь маленькой женской общины наладилась. Никто больше не пытался ходить походом на Пущу и башню леди Арианы, жизнь текла мирно и домашние труды, поделенные на всех, оказались не слишком обременительными и вносили приятное разнообразие.
— Нет-нет, ни в коем случае, – возразила леди Ариана.
Сердце и душа Айлин (по заветам Отца душа была только у магов, ну так она теперь тоже к ним относилась!) до сих пор были преисполнены восхищения и обожания леди Арианой. Попроси леди ее о чем угодно, от прыжка в пропасть до женской благосклонности, Айлин выполнила бы, не задумываясь.
Айлин приготовилась внимать мудрости леди Арианы.