— А я-то думал, что на Севере живут одни бородатые дикари в мехах, которые строят хижины из снега и веток, — прошептал Эйгон. Брат, как всегда, пытался его раздразнить… И ему это, как всегда, удалось.
— Точно. Как и я думал, что в Дорне живут одни голые шлюхи, питающиеся песком.
Эйгон рассмеялся, принимая ответ, пока они ехали перед двумя большими каретами, в которых находились остальные члены их семейства.
— Нет, Крэгг. Голыми на песке мы только любви предаемся. Но спим мы в роскошных дворцах и питаемся лучшими деликатесами.
— Это не отменяет вашей похоти, Эгг. Как и этот замок не делает мой народ менее диким. И это замечательно. Потому что иначе на Железном Троне сидел бы Тайвин Ланнистер.
Криган привык называть своего единокровного брата Эггом, в честь прозвища его царственного тезки Эйгона V. Некоторые, незнакомые с ним, были уверены, что Эйгон, сын Рейгара, тоже бреет себе голову. Но это было не совсем так. Эйгон просто был очарован рассказами о сире Дункане Высоком, что сам придумал себе такое прозвище еще в детстве. И Криган стал первым, кто стал так его именовать.
До бритья головы, впрочем, так и не дошло. Элия и Рейгар настрого запретили сыну это делать. И когда ему исполнилось десять, он решил-таки нарушить этот запрет.
Первый взмах бритвой — и на его голове остался жуткий изогнутый шрам, из-за которого в его волосах до сих пор оставалась заметная проплешина. Но какое-то время он действительно ходил с бритой головой. И Крэгг видел, что ему это даже шло.
У каждого из принцев был свой маленький бунт против отцовской власти. Бритая голова Эйгона, написание имени Крэйгона-Кригана и поведение Рейнис, которая неизменно отсылала от себя каждого, кто пытался просить ее руки. А потом Эйгон решил, что раз он Эгг, то его брат должен быть Крэггом. Действительно, почему бы и нет?
Сейчас отец ехал впереди всех, во главе процессии. Кто еще мог удостоиться такой чести?
Рейгар, облаченный в королевскую мантию с рукавами из темного бархата, вышитого серебряной нитью, ехал на угольно-черном жеребце. Он носил облегченный вариант своего легендарного нагрудника из черной стали с трехглавым драконом, инкрустированном рубинами. Его голову увенчивала корона Эйниса I.
Возле короля двигались два гвардейца — лорд-командующий сир Барристан и сир Освелл, держащий в руках королевское знамя. Он немного отличился от фамильного штандарта Таргариенов, которые в большом количестве несли сопровождавшие процессию всадники. Знамя самого короля отличалось тем, что из трех драконьих пастей вырывалось пламя, древко было выковано из черного железа, покрытого красной эмалью.
Рядом с Эйгоном ехал сир Лорас Тирелл, самый молодой рыцарь Королевской гвардии, который был очень близок к принцу (насколько именно близок — об этом ходили самые разные слухи). Сир Лорас нес личное знамя Эйгона и всех детей королевы Элии: щит, на котором пронзенное копьем солнце сочеталось с драконами Таргариенов. Древко было золотистым и его увенчивал солнечный круг с вырезанным драконом в центре.
Криган ехал рядом с сиром Эртуром Дейном, который также нес его знамя, а также его матери и сестры. Здесь с драконом соседствовал бегущий лютоволк на серебряном древке, увенчанном драконом в полумесяце. Эта символика появилась после того, как Лианну стали за глаза называть Ночной Королевой, делившей ложе короля вместе с Дневной Королевой Элией, которая переждала штурм столице на Драконьем Камне, куда уехала вместе с детьми, королевой Рейлой и принцем Визерисом.
Прозвища возникли сами собой. У одной на гербе было солнце, у другой — волк, что воет на луну. Элия оказалась Солнцем Рейгара, сияющем над головами людей, Лианна — Луной, затворницей, которая появляется нечасто, но ярко.