Жаркие поцелуи Драко спустились ниже, лаская линию ее подбородка, однако стоило его губам дотронуться до шеи, Гермиона ощутимо напряглась в его руках и, казалось, даже перестала дышать. Его язык игриво лизнул ее кожу, и она вздрогнула.
– Не бойся меня, – горячий шепот обжег ухо, и она судорожно вздохнула, чувствуя, как от нехватки кислорода уже начинает темнеть в глазах. – Я не собираюсь тебя кусать без твоего разрешения. Я собираюсь тебя трахнуть, Гермиона. Жестко или нежно – как ты захочешь.
Живот свело от острого, почти болезненного возбуждения, и Гермиона, поймав затуманенным взглядом дикий первобытный огонь, горящий в глазах Малфоя, едва слышно выдохнула:
– Жестко… Я хочу тебя жестко… Драко…
Что-то рвануло ее вверх, и Гермиона, вскрикнув от неожиданности, оказалась у него на руках. Перед глазами все завертелось от вампирской скорости, и в следующее мгновение он осторожно опустил ее в спальне на кровать, а сам, нависнув над ней, резко дернул подол ее платья, и оно, жалобно затрещав, порвалось пополам. Возбуждение и обещание Драко не кусать ее без разрешения придали ей смелости, и она, приподнявшись на локтях, сбросила с себя ненужные теперь тряпки и хрипло спросила:
– Ты во всем такой быстрый? – и тут же взвизгнула, когда Малфой резко перевернул ее на живот, без лишних слов разодрал трусики, отбросив их в сторону, и сломал застежку лифчика.
– А ты, я смотрю, лишь маскируешься под хорошую девочку, а на деле тебя нужно наказывать за дерзость и непослушание, – промурлыкал он, и ее ягодицы обжег легкий шлепок. – Не волнуйся, Грейнджер, тебе понравится моя скорость… Избавься от лифчика.
Приподнявшись, она послушно стянула лямки с плеч, и последний элемент ее одежды присоединился к остальным на полу.
– Перевернись на спину, – властно приказал Драко, и у нее не возникло даже мысли не послушаться. – А теперь раздвинь пальцами свои влажные складочки и покажи мне, как ты течешь.
Гермиона прерывисто выдохнула, чувствуя, как ее щеки заливает краска стыда. Оба ее партнера, с которыми она спала за все время, обычно бывали молчаливы в постели, и она впервые услышала нечто настолько порочное не с экрана телевизора с магловским порно, а в жизни. Малфой тем временем медленно раздевался, позволяя ей любоваться на его твердые мускулы, словно выточенные из бледного мрамора.
– Ну же, Грейнджер, – вкрадчиво проговорил он, взявшись за пряжку ремня. – Поздно стесняться. Я чуял твое возбуждение еще в гостиной. А теперь я хочу увидеть и попробовать его на вкус.
Закрыв глаза, она глубоко вздохнула, отбрасывая в сторону стыд и сомнения. Малфой прав: стесняться уже поздно. Она лежит в постели обнаженная под пылающим взглядом невероятно красивого и, надо признать, довольно обаятельного вампира, к которому ее до безумия влечет, и он знает, что она хочет его и, судя по огромной выпуклости на брюках, тоже хочет ее. Шанс получить такой опыт за короткую человеческую жизнь предоставляется редко, и стеснение вряд ли сделает его незабываемым.
Открыв глаза, она храбро улыбнулась, разглядывая внушительный член Малфоя с крупной красной головкой, на которой уже виднелась капелька предсемени. Призывно расставив ноги, она медленно развела большие губы в стороны. Прохладный воздух коснулся разгоряченной влажной плоти, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать. Кровать прогнулась под тяжелым мужским телом, и Малфой, устроившись между ее ног, невесомо провел кончиком пальца по клитору, скользнул ниже, собирая обильно натекшую смазку, игриво надавил на вход во влагалище, заставив ее зашипеть и выгнуть спину, а затем настойчиво ткнулся в узкое колечко ануса. Похоже, он ждал, что Гермиона испугается, но она лишь судорожно втянула воздух и подалась бедрами ему навстречу, насаживаясь задницей еще глубже.
– М-м-м, – одобрительно протянул Малфой, большим пальцем второй руки поглаживая клитор. – Вечер становится все интереснее… Какая ты, оказывается, испорченная девочка, Грейнджер.
Она спрятала взгляд и сдавленно застонала, когда Драко нагнулся и провел плоским языком вдоль половых губ, слизывая смазку. Вытащив палец из ее ануса, он шепнул очищающее заклинание и тут же ввел два пальца в ноющее текущее влагалище. Гермиона охнула и застыла, когда ощущение наполненности накрыло ее, заставив мелко задрожать всем телом: его пальцы идеально растянули ее узкое отверстие, и она еще никогда не чувствовала себя настолько целостной, словно он был создан для нее, а она для него. Вероятно, Малфой ощущал то же самое, потому что, замерев, он успокаивающе шепнул: