– Это Улисс Бредли, известный в клубе мастер шибари, – прокомментировал Драко, с интересом разглядывая узлы на теле нижней. Гермиона застыла в потрясении.
– Улисс Бредли?! Глава Стирателей памяти Министерства Магии?! – она во все глаза смотрела на высокого Доминанта, подошедшего к своей нижней, чтобы оценить состояние её стянутых рук, и действительно узнала в нем главного Обливиатора. Так вот почему никто в клубе не показывал пальцем ни на нее, ни на Малфоя-младшего, также не последнего узнаваемого человека магической Британии: среди членов «Трискелиона», похоже, было немало известных и высокопоставленных людей. Теперь необходимость приносить для вступления в клуб Непреложный обет больше не казалась излишней предосторожностью. – Драко, а ты знаешь его лично?!
– Нет, лишь несколько раз имел возможность наблюдать его выступления здесь. Ты забыла добавить «сэр» и будешь наказана, – невозмутимо проговорил он. Гермиона на секунду смутилась, но возникшая в ее голове мысль сейчас казалась важнее какого-то потенциального наказания.
– Простите, сэр, я забылась… Но…
– Да?
– Сэр, я бы очень хотела с ним познакомиться, если это возможно. Человек, постоянно работающий с заклинанием Обливиэйт, возможно, мог бы как-то помочь мне…
Драко взглянул на загоревшуюся отчаянной надеждой Гермиону, вспомнил её рассказ о родителях, которым она безуспешно пыталась вернуть память, и ласково погладил её по бедру.
– Конечно. Как только он закончит, я попрошу Гаррета представить нас. Он знает тут почти всех.
– Спасибо, сэр.
Когда Улисс решил, что дальше позволять своей нижней оставаться связанной будет опасно для здоровья, он небрежным движением палочки заставил веревки упасть, словно их разрезали ножом сразу в нескольких местах, а тело – мягко опуститься вниз, где он подхватил уставшую девушку в объятия, закутав в огромный халат, что-то шепча ей на ухо. Он не выпускал её еще какое-то время, пока та не пришла в себя, а затем помог ей спуститься со сцены, невербальным заклинанием заставив оставшиеся там вещи лететь следом. Зрители проводили их аплодисментами, а на сцене появился невысокий усатый мужчина, одетый точь-в-точь как Стефан: в костюм-тройку с бабочкой и серебряной булавкой с символом БДСМ.
– Дамы и господа! – усиленным магией голосом объявил он. – Клуб «Трискелион» рад приветствовать вас сегодня на вечере кнута!
Оглядевшись по сторонам, Гермиона поняла, что народу в зале значительно прибавилось: все диванчики были заняты, а вокруг сцены яблоку негде было упасть.
– Я приглашаю на эту сцену первого Мастера, который прекрасно владеет почти всеми инструментами, но сегодня продемонстрирует нам свое мастерство с его любимым орудием – снейком! Встречайте, Кастор Уорвик!
– Снейк – это кнут, у которого, в отличие от классической разновидности, отсутствует твердая рукоять, – шепнул тем временем Драко на ухо Гермионе. – Действительно немного напоминает змею.
– Видимо, это любимый инструмент выпускников Слизерина, сэр? – пошутила Гермиона, наблюдая, как на сцену поднимается невысокий, но широкоплечий и подтянутый Верхний, фигура которого показалась ей смутно знакомой. В попытке разглядеть лицо она сделала несколько шагов вперед, насколько позволяла толпа, и оказалась в первых рядах зрителей. Уорвик тем временем что-то шепнул на ухо конферансье и повернулся к собравшимся лицом. Гермиона застыла, не веря своим глазам. Прямо перед ней, ослепительно улыбаясь, стоял Джеймс.
Перед ней снова как наяву предстал тот вечер в «Трех метлах», его серые глаза, оценивающе скользящие по её фигуре, его уверенный голос… «Джеймс Олливер, приятно познакомиться».
А затем его торжествующая улыбка, руки, противно шарящие по телу, и вкрадчивый шепот: «Не волнуйся, я позабочусь о тебе, как хороший Верхний. Если ты будешь хорошо себя вести…»
И то ощущение беспомощности и паники, когда все части тела и органы чувств стали отключаться одно за другим. Глядя на то, как стоящий на сцене человек, называющий себя Кастором Уорвиком, вежливо помогает подняться туда одной из свободных нижних девушек, добровольно вызвавшейся к нему на экшен, Гермиона почувствовала, как её переполняют обида и ярость. Когда она потянула из сумочки палочку, люди вокруг нее зашептались и стали расступаться в стороны. Кто-то окликнул её по имени, но Гермиона уже ничего не слышала и не видела, кроме самодовольно улыбающегося человека, который чуть было не превратил её в настоящую рабыню, опоив зельем «Секс-кукла», а теперь как ни в чем не бывало стоял на сцене клуба. Клуба, владелец которого обещал помочь, обещал найти его, чтобы защитить других нижних от опасности, но вместо этого скрывает жесткого садиста в стенах своего дома и, позволяя ему выходить на сцену, отдает доверчивых девушек в лапы маньяка.
Оглянувшись на шепотки в толпе, Уорвик увидел наставленную на него палочку и потянулся за своей, но Гермиона его опередила:
– Ступефай!