— Разве я был первым, кто направил на собеседника ствол? — сказал он с некой насмешкой, может, даже ухмыльнувшись. Не знаю! Я была занята тем, что следила за движениями его пальца на курке.
— Дамам в обществе позволяется больше вольностей, — легкомысленно закатила глаза я, внутри чуть ли не плача.
— Убийство можно счесть за вольность?
— Убийство? Помилуй Боже! — возмущённо ответила я. — Я всего лишь увидела комара на камне, такого, знаешь, большого и страшного. Ну, и решила убить его раньше, чем он укусит меня. Откуда мне было знать, что вы развлекались, подглядывая за мной из-за кустов?
Я не наблюдала за его реакцией, да и мне было уже всё равно — если я не скажу хоть что-то, то либо взорвусь, либо наброшусь на него с кулаками. Так что я продолжила тараторить, не давая собеседнику и шанса вставить слово:
— Прекрасно понимаю, как велик был соблазн! Моя красота сражает наповал, но, понимаете, в обществе такое занятие социально порицается. Я войду в ваше положение и никому не скажу! Но в обмен на мою любезность не могли бы вы убрать… убрать пушку от моего лица?
С его стороны послышался невнятный звук, и я удивлённо округлила глаза, когда поняла, что это был смешок. Дуло ружья теперь смотрело в землю и не нацеливалось проделать во мне пару лишних дырок, но мужчина предусмотрительно не выпускал его из рук. Я, наконец, смогла чуть обуять свои чувства и посмотреть ему в глаза.
— Дай мне свою руку, — вдруг приказал он.
— И сердце? — тупо пошутила я, но, вспомнив о ружье в его руке, решила мудро уступить. — В смысле, бери-бери!
Пока он ощупывал мою руку своей, вторая снова направила на меня ствол, и я несчастно простонала:
— А без этого никак?
Он хмыкнул, и это удивительно вселило в меня подобие уверенности, что, если я и умру, то хотя бы не сегодня. Его рука была мозолистой и шершавой, прикасалась к моей то грубо, то нежно. Когда он просто сцепил наши руки в замок, не шевелясь и почти не двигаясь, я почти заволновалась.
— Ты жива, — сказал он медленно и хрипло этот непримечательный факт. В моей голове за секунду нарисовалась картина, на которой он внезапно выкрикивает: «И я это сейчас исправлю!». А потом, безумно хохоча, разделывает мой труп разными способами.
Но увидев в его глазах лихорадочный блеск, я замерла и, кажется, смогла что-то понять.
— Живее всех живых, — с улыбкой сказала я, а потом, подумав, осторожно и нежно погладила его по колючей щеке, чтобы он смотрел мне в глаза, а не на мой испорченный маникюр. — Как и ты, ведь правда?
Он был то ли растерян, то ли смущён, то ли просто не мог понять своих чувств. Да и не мудрено — в его глазах было столько всего намешано, что я не смогла бы разобрать и половины. Казалось, что ему стало сложно говорить, потому он выдохнул только коротко:
— Да…
— Ты ведь пришёл, чтобы стать членом команды? — пытаясь быть непринуждённой, сказала я, когда наш зрительный контакт вышел уже за все рамки нормы.
— И увидеть твои прекрасные глаза? — хмыкнул он, наклоняя голову и скрывая от меня своё лицо.
— Именно так! — задорно подтвердила я, интуитивно чувствуя, что ему надо дать время прийти в себя. — Голубой цвет и пушистые ресницы — редкость в наши дни! Хотя погоди, чёрт, у тебя же они тоже голубые, даже красивей мо… К-хм, забыли! Став членом моей команды, ты получишь уникальные предложения. Первое и самое крутое — общество рыжеволосой красавицы, незаменимого попутчика, который вместе с тобой на первой космической будет убегать от медведей! Второе — мои уникальные навыки ремонта и готовки, обустройства быта и многого-многого другого. Третье — возможность найти других выживших, объединить их под своим предводительством и свергнуть армию инопланетян! Ну, в общем, того, кто повинен в наступление апокалипсиса… Ты случайно не встречал кого-то, кто подозрительно походил на злодея?
— Не доводилось, — хмыкнул он, поднимая на меня взгляд.
— Что ж, чувствую, нам многое предстоит обсудить, — многозначительно начала я. — Но, пожалуй, для начала схожу переодеться. Подождёшь меня тут, ладно?
— Нет! — вдруг выкрикнул он, схватив меня за запястье, когда я обернулась, чтобы спуститься к берегу.
— Ладно, — вздохнула я, досчитав до пяти и заставив себя расслабиться. — Тогда пойдём вместе?
Он ничего не ответил, и я аккуратно потянула его за руку. Мы в молчании добрались до обустроенного мною лагеря. Знакомые вещи, валяющиеся тут и там, вселили мне немного уверенности, и я, попросив знакомого отвернуться, что он сделал с явной неохотой, начала натягивать на себя вещи, говоря всякие глупости, лишь бы он почувствовал, что я никуда не сбегаю.
В относительной определённости я расслабилась, чувствуя, как расслабляется и тело, которое начинала бить мелкая дрожь.