Впрочем, если бы дело окончилось только на этих женских прелестях, я бы и слова не сказала… но бедра… каким-то непостижимым образом я умудрилась достичь маминых обхватов… не успев окончить школу. И если мамины круглые ягодицы, скорее всего, очень шли ей в молодости, разя всех мужчин наповал на пару с ее полной и широкой грудью, мои лишь наотрез отказывались влезать в подавляющее большинство брюк, рассчитанных на девушек с тонкими талиями. Да-да, средняя часть моего туловища была тонкой.
Аз смотрел на меня как-то странно. Разглядывал ли он меня?.. кажется, нет. Смотреть было просто не на что: на мне был закрытый купальник, так как администрация лагеря запрещала плавать в бикини. Может, Азриэль думал, почему он выглядит так по-детски? Хотя, даже если бы устав и позволял более откровенные купальники, я бы такой ни за что не надела — цену своему телу я ставила довольно невысокую. Вот Терпия бы точно была неотразима в бикини — это ясно, как день.
Как только мы вышли на берег, я тут же обернулась. Как я предполагала, на нас смотрели во все глаза. Я отпустила его руку, и к горлу подступил горький комок. Да что ж такое? Да, сводные. Но все-таки брат и сестра! Тогда почему же я так ревновала его?
Однако осознание своей ревности не помешало мне ходить с ним парой в течение всей смены. Если я ему и надоела, он этого никак не показал. Мы вдвоем прекрасно провели время. В последнюю ночь перед отъездом было решено разжечь костер на берегу озера. Из-за ветра мне очень скоро показалось, что ничего из этой затеи не выйдет. С доверенными мне обязанностями у меня почему-то очень часто не клеилось — и чаще всего не по моей вине. Неслышно осыпая ветер проклятиями, я почувствовал, что кто-то положил руку мне на плечо.
— Дай-ка я тебе помогу…
Над кучей хвороста повисла вторая рука, белый мех на которой в лунном свете блестел, как натертый фосфором. Спустя мгновение в когтистой ладони вспыхнул красный огненный шар.
— Аз! — зашипела я, хватая его за локоть. — Ты же знаешь, что по правилам ты…
— …не могу пользоваться магией в целях обороны. Разве я с кем-то сражаюсь? — шепнул он мне в ответ. Прикосновение его уха к моей щеке, остуженной порывами холодного ночного ветра, было теплым, а в ноздри так и полз аромат его тела. Почти все мальчишки моего возраста пахли, как мартышки. А вот Азриэль — нет.
Его рука накрыла мою. Огненный шар упал на сухие ветки, и красный язык пламени взвился почти до самой луны.
— Ничего себе… — пробормотала я. Его магические способности невероятно улучшились с того злополучного дня в зоопарке. Вскоре он отвел руку в сторону. Все видели, что произошло, и восторженно перешептывались. Потом начали хлопать. Моей гордости не было предела, но заметив, как ему улыбаются девушки из моего отряда, я снова ощутила горечь проклятого комка, подкатившего к горлу.
— А если тебя накажут? — спросила я. Вопрос был предельно глупым, но задала я его только потому, что хотела побыть с Азом подольше. Рядом с ним было тепло, а дувший от реки ветер не спешил нагреваться, несмотря на жар пламени костра.
— Скажу, что помогал тебе, — недоуменно пожал он плечами. — Есть же разница между человеком и хворостом, ведь так? Кстати, — вдруг произнес он, поворачиваясь к остальным. — Кому показать еще пару фокусов?
Я встревожилась. Я не хотела, чтобы он попал из-за своих «фокусов» в какую-нибудь неприятную историю, но также и не хотела прослыть ханжой, сующий свой нос куда попало по поводу и без. Все замерли, когда Азриэль вышел к приозерному пляжу. Он поднял руки, и ночное небо рассекли разноцветные лучи света. Все задохнулись от восторга — даже сопровождавшие нас учителя. После секундного молчания последовали вздохи, переросшие в настоящие вопли восхищения: лучи соединились в двенадцать радуг, которые повисли над водой идеальными дугами.
Удивительно, но даже такие по-настоящему прекрасные вещи не утихомирили кошек, скребущихся у меня на сердце. И я понятия не имела, на что все это время был способен Азриэль. Вообще, своей магией в быту он пользовался не единожды: например, чтобы сократить путь до дома, или чтобы поднять мне настроение, когда я чувствовала себя хуже некуда: скажем, валялась на кровати в обнимку с подушкой, потому что с треском провалила контрольную. В такие дни я могла ожидать, что дверь приоткроется, и в воздухе заплавают десятки крошечных сверкающих радуг, сплетающихся друг с другом в одну большую. Честно сказать, когда я столкнулась с его поддержкой в первый раз, то не на шутку струхнула: вспомнила давнюю битву с ним, когда была еще совсем маленькой. Но я тут же опомнилась. Порхающие по маленькому пространству моей комнаты радуги не шли ни в какое сравнение с его улыбающимся лицом. Я обожала его «фокусы», и до той ночи на озере он показывал их только мне.
Теперь же радуги висели над озером, у всех на виду. Их мог любить кто угодно. Они больше не были только моими.