Не показывать испуга. Не показывать испуга и растерянности. Выше нос, Габи. Вдохни глубже, немного откашляйся. Вот так! И улыбайся, улыбайся, чертова кукла.
Я растянула губы в улыбке, надеюсь не насквозь фальшивой.
— Вы говорите странные вещи, мистер Фрид. Или не Фрид?
— Здесь я мистер Фрид.
— Вы понимаете, что лучше разговаривать не здесь? Вы бы хотели, наверное, чтобы наш разговор остался в секрете? Так вот, у вас ничего не выйдет. Сейчас сюда примчится Стефан и будет вас донимать сценарием к новому фильму.
— Сюда никто не придет, мисс ванн Рей. Для всех я пошел к вам для того, чтобы уговорить сыграть в новом фильме главную роль. Я предупредил Стефана, что если он хочет получить этот сценарий, то нам никто не должен мешать. А он хочет, поверьте мне. Я понимаю в этом толк.
— Чего вы хотите? — мне показалось глупо и дальше оттягивать наш разговор, поэтому я просто опустилась в свое кресло и приготовилась слушать предложения.
Гость неторопливо огляделся, подвинул к себе одинокий стул, стоящий в углу, спокойно на него опустился и уставился на меня немигающим взглядом. Да! Порода была видна издалека! Чем — то он мне напомнил моего бывшего жениха — герцога ванн Клеменса.
— Напрасно вы не пришли в «Монмаранси», — с сожалением произнес он, — там бы мы поговорили с большим комфортом.
— Предпочитаю разговаривать на своей территории.
— Что ж, справедливо. Я поборник справедливости, мисс ванн Рей. Мое приглашение было послано, вы его проигнорировали — у вас уже есть штрафное очко. Не советую отныне пренебрегать моими просьбами. Ничем хорошим для вас это не закончится.
— Вы пришли угрожать мне?
— Я пока не угрожал. Наши угрозы могут быть, гм — мм, очень действенными. Быстро вы забыли законы своего родного мира.
Я хотела ответить что — то язвительное или ехидное, но вовремя удержала язык. Зачем раздражать его заранее? Сначала надо выслушать все то, что он скажет, а потом уже смотреть — лезть в бутылку или обождать? Поэтому, я повела плечом, убрала глубже свой страх и растерянность и вежливо — вежливо сказала:
— Я слушаю вас, мистер Фрид.
— Вы умудрились стать дважды государственной преступницей, Элла. Странная метаморфоза для мировой кинодивы, вы не находите? Вы дочь изменника королевства и преступница, совершившая несанкционированный переход в другой мир. В обоих случаях вам полагается смертная казнь.
— Насчет дважды преступницы я бы поспорила, — твердо ответила я. — Если меня казнят за одно «преступление», боюсь, за второе уже ответить будет некому.
— Логично. В логике вам не откажешь.
— Кроме того, в этом мире я — Габриэлла Вареску, а насколько мне подсказывает моя логика, законы одного мира недействительны в другом. У меня два имени— две судьбы, и они никак не переплетаются друг с другом.
— Гм — м, тоже логично. Вы могли бы быть адвокатом, в этом мире, разумеется. В нашем женщины, к сожалению, не так сильно задействованы в общественной жизни. С другой стороны — у нас они все имеют семью и детей, а значит, счастливы в личном плане. Спросите у любой женщины этого мира, что бы она предпочла? Уверен, что большинство выберет личное счастье.
— Вы пришли поговорить со мной о судьбах женщин?
— И об этом тоже. Дело в данном случае касается именно вашей судьбы. Вернемся к нашему вопросу, вернемся к Габриель Вареску. Несанкционированный переход — это очень тяжелое преступление. Знаете, чем оно карается?
— Знаю, — нехотя выдавила я. — Насильственным возвращением в свой мир, а там уже суд по его законам.
— Совсем необязательно. Люди, незаконно перешедшие в другой мир, как вы сами понимаете с вашей — то логикой, сами становятся вне закона, физическое устранение таких людей приветствуется.
— Их убивают без суда и следствия? — неверяще воскликнула я. Хельга мне ничего такого не говорила.
— Да. Можно и убить, и даже желательно. Такие люди потенциально опасны для всего межмирового сообщества. Они носители секретных знаний, которые нельзя передавать общей массе. Вы хоть понимаете, чем это может закончиться?