Роуз подошла ближе. Самые нижние воспоминания были датированы 1890 годом. Некоторые выемки были пусты, очевидно, воспоминания кто-то уже просматривал.
— Да, эта коллекция моя гордость, — раздался мужской голос.
Роза вздрогнула и обернулась. В кабинете никого не было. Роуз осмотрела стены и встретилась взглядом с Дамблдором.
— Простите, — виновата сказала Роза.
— Любопытство не грех, — добродушно улыбнулся старик. — Иногда, мертвые могут дать намного больше ответов, чем живые или ясновидящие.
Роза уставилась на бывшего директора. Она слышала от отца, что он сумасшедший и говорит загадками, но при этом очень умен и проницателен. И сейчас он был прав.
— Мистер Дамблдор, Вы знаете, кто моя мама? — спросила Роза.
— Мисс Уизли, не разочаровывайте меня, — ответил Дамблдор. — Тайна разгадки тем ценнее, чем интереснее путь к ней. Я разрешаю Вам пользоваться моими воспоминаниями, но Вы сами должны их анализировать и выбирать нужные, строить теории или опровергать их. А главное, сможете ответить себе на вопрос нужно ли Вам это по-настоящему.
Роза снова посмотрела на стеклянные колбы. Скорее всего, ей нужна была самая верхняя часть, где были воспоминания за 1991–1997 года. Как раз в это время ее отец учился в Хогвартсе.
Вдруг взгляд Розы упал на дату. 1 марта 1997 года. День рождения ее отца, и не просто, а совершеннолетие.
За дверью послышался стук от каблуков. Роза быстро схватила колбу и сунула ее в сумку, отходя от шкафа. В кабинете появилась МакГонагалл.
— Профессор, я принесла Вам график, — быстро ответила Уизли. — Там, на столе.
— Спасибо, мисс Уизли, я посмотрю чуть позже, — кивнула директор. — Можете идти.
Едва Роза вышла из кабинета, тут же понеслась в Выручай-комнату. Она и не думала, что помощников в ее деле может быть намного больше. Вопрос, настолько ли раньше это было нужно ей, если она бездействовала.
Роуз вбежала в комнату, тут же выливая воспоминание в Омут памяти.
Она стояла посреди Больничного крыла. Судя по количеству столпившихся людей возле только одной кровати, больной был единственный. Роза узнала Дамблдора, Слизнорта и профессора МакГонагалл, которые стояли чуть поодаль к ней спиной, четвертым был Северус Снейп.
Роуз обошла их. Слизнорт за эти двадцать лет почти не изменился, лишь немного пополнел и чуть больше поседел в висках. Однако такого растерянного вида у профессора она никогда не видела.
Роза обошла профессоров и увидела отца, лежащего на кровати без сознания. Возле него она узнала Гарри Поттера и Джинни. С другой стороны сидела кудрявая девушка с каштановыми волосами, которые падали на лицо, не позволяя Розе его разглядеть.
Мадам Помфри водила палочкой над Роном, произнося какие-то заклинания. Он настолько плохо выглядел, что Роза даже забыла, что она находится в воспоминаниях и начала плакать, боясь, что он сейчас умрет. Его кожа была слишком бледной и даже волосы потеряли свою яркость.
— Очень умно было дать ему безоар, — сказал Дамблдор, поворачиваясь к Гарри Поттеру.
Гарри никак не отреагировал, продолжая смотреть на бездыханное тело Рона.
— Ты можешь гордиться своим учеником, Гораций, — в этот раз реплика Дамблдора была обращена к Слизнорту.
Слизнорт, как и Поттер, тоже никак не отреагировал на слова директора. Он продолжал стоять с пустым взглядом, прижимая к себе какую-то бутылку с бантом. Выходит, если Дамблдор заговорил про безоар, то на отца не напали, а попытались отравить.
— Никто не сомневается в героизме Поттера, — подала голос и МакГонагалл. — Вопрос, зачем он понадобился.
— И действительно, зачем? — удивленно поднял брови Дамблдор, осматривая всех присутствующих.
Дамблдор подошел к Слизнорту и взял у него из рук бутылку, принявшись крутить ее в руках, рассматривать, чуть принюхиваясь к содержимому.
— Бутылка похоже подарочная, — сделал заключение директор. — Не помнишь от кого она?
Слизнорт чуть качнул головой.
— Между прочим дивный напиток с легким ароматом корицы, — Дамблдор вновь провел бутылку около своего носа. — Когда не осквернен ядом.
— Если честно, я сам планировал ее подарить, — виновато сказал Слизнорт, очевидно думая, стоит ли вообще говорить вслух эту информацию.
— Кому, если не секрет? — улыбнулся Дамблдор.