Сквозняк туннеля под землей вонзал острые иглы в оголившиеся бёдра Грейнджер, пока она семенила вперёд. Палочка была наготове. И когда она вошла в подвал хижины, то задрала голову вверх, чётко услышав очередной крик.
Голые пятки стучали по лестницам, пока она бежала вверх, перебирая в голове сюжеты, которые сейчас должна увидеть. И каждый из них был ужасным.
Шагнув в гостиную, Гермиона даже не сразу поняла, что происходит. Драко сидел на коленях в согнутом положении, полуголый, в одних брюках. Он держался за руку, на которой чернела метка. Он царапал её ногтями, скуля от боли.
— Малфой? — она сорвалась к нему. Присев на корточки, положила ладонь на его плечо и сразу убрала. Настолько его кожа была горячей.
Это была ошибка.
Фатальная.
Мощная, как и удар магии, полетевший в неё…
Грейнджер, не удержавшись, упала вниз, разбивая лицо об пол. Она почувствовала, как лопнула губа и как сильно защипало на скуле и в носу. Гермиона перевернулась на спину и даже не успела притянуть пальцы к повреждениям, как её лицо грубо схватил Драко.
Она сжала палочку в надежде выстрелить в него петрификусом, но древко вырвалось из её кулака и отлетело в сторону.
Вот теперь ей стало по-настоящему страшно.
В этой кромешной тьме, где свет луны выделял угол комнаты, бросая на них тени, Малфой выглядит жутко. Сгорбившись над ней, одной рукой он сжимал подбородок Гермионы, вторую поставив слева от её лица. Казалось, она слышала, как он скрёб ногтями по дощатому полу.
Её грудь быстро-быстро вздымалась, изо рта вырывалось горячее дыхание, которое доставало до его длинной челки, колыша её в стороны. Драко осматривал лицо Гермионы с ненавистью в глазах. Брови сведены в гримасе ярости, а пальцы всё сильнее сжимали челюсть. Он провёл рукой по её губам, размазывая кровь по скулам, и подушечкой большого пальца намеренно задел ранку на губе, вонзив в него ноготь. Гермиона не сдержалась и замычала.
— Больно? — прохрипел он. — Как и мне, когда ты трогаешь меня своими блядскими руками.
Только сейчас, сквозь весь этот пиздец, Грейнджер поняла двусмысленность их позы. Он — между её разведённых ног, прижимает к полу, когда на ней одна майка и белье. Господи. Ей стало так противно, что скопившаяся молочная кислота в мышцах заставила её дёрнуться в попытке скинуть его с себя. Но в ту же секунду тело сковало знакомым, но почти забытым ощущением. Заклинанием петрификуса.
«Он даже вслух это не произнёс…»
Драко в последний раз посмотрел ей в глаза и встал с пола, оставив её в этой замершей позе. Она видела перед собой только потолок. Слышала всё вокруг, даже собственное сердце, которое билось о внутреннюю стенку рёбер.
— Грейнджер, ты в своём репертуаре, — сказал он, и Гермиона услышала шорох ткани. Он подошёл к ней и посмотрел сверху вниз, натягивая на себя белую рубашку, пачкая её кровью с исцарапанного предплечья. — Узнала мою маленькую тайну и прибежала проверить, не натворю ли я здесь дел?
Она видела его лицо, видела, как он пытался скрыть боль. Внимание само, как рыба пастью за крюк, зацепилось за его глаза. Очень тёмные в этом полумраке, практически чёрные, злые, как у бойцовской собаки.
Он молча застёгивал манжеты, хмуря брови, и заправлял рубашку в брюки. Размяв шею, он склонил голову и присел перед ней на корточки.
Боже.
— Если ты думаешь как все… — он сделал паузу, — что я пожиратель смерти и хочу продолжить дело этого безносого ублюдка, то я тебя разочарую, Грейнджер. Я его блядски ненавижу.
Теперь его лицо стало невозмутимым. Глаза — непробиваемые, уставшие, с тёмными синяками под ними. Он осмотрел её с головы до ног и остановился на нижней части тела. Гермионе стало неловко. У неё не было ни времени, ни даже мысли потратить хоть мгновение на то, чтобы одеться, когда она решила сюда прибежать. И чем в итоге всё закончилось?
— Салазар, тебе что, десять? — он перевёл взгляд обратно на её лицо. — Трусы в сердечках?
Поднявшись, Драко развернулся, чтобы уйти. Но перед тем, как он спустился в подвал, Гермиона чётко услышала его громкую усмешку.