Я начинаю разворачиваться, и он поднимает руку. Я высовываю голову из окна и бросаю на него свой самый властный взгляд. — Что?
Он указывает на землю.
— У твоего «Мустанга» утечка масла. Это обычная проблема в этой модели.
— Утечка масла. Серьезно?
— Эта машина — классика. Мне больно видеть, как она страдает.
Он беспомощно разводит руками.
— Ты невыносим, знаешь да?
Он ухмыляется, на этот раз открыто, и я поворачиваю голову и разворачиваю машину задним ходом.
— Куда теперь, Нэнси Дрю? — зовет он, когда я выравниваюсь.
— Не твое дело.
Я ускоряюсь с чуть большей силой, чем необходимо, и оставляю его стоять на дороге, что было бы намного приятнее, если бы он все еще не ухмылялся мне. Я еду по Главной и сворачиваю на Третью улицу. Магазин мамы Касс находится справа, милое маленькое заведение с колокольчиками на ветру и огромным хрустальным шаром в витрине. На табличке в окне написано «Путь ведьмы». Игра слов не может быть более подходящей, мрачно думаю я, открывая дверь. Я поворачиваюсь, чтобы закрыть ее, и Антуан Мариньи машет мне с другой стороны улицы.
Он никак не мог добраться сюда так быстро пешком. Он даже больше не пытается притворяться нормальным. Эта мысль должна быть ужасающей. Вместо этого я заинтригована и совершенно не в состоянии прекратить свои поиски. У меня такое чувство, что я на беглом поезде, направляюсь к месту назначения, которое я одновременно хочу найти и боюсь прибыть. Это странно волнующе и в равной степени расстраивает.
Я подавляю детское желание показать ему язык и вместо этого довольствуюсь свирепым взглядом.
Колокольчики, висящие над дверью, звенят приятным звуком, когда я захожу в «Путь ведьмы», улыбаясь даме за прилавком, которая, как я предполагаю, является мамой Касс.
— Харпер.
Маму Касс можно представить как Касс через двадцать лет в будущем, ее улыбка такая же открытая и приветливая, как у ее дочери. — Я Селена.
Копна косичек на ее голове даже выше, чем у Касс, и обернута ярко-оранжевым шарфом, под которым она носит свисающие серебряные серьги. Она указывает на мою машину. — Касс сказала мне, что ты водишь розовый Мустанг с откидным верхом. — говорит она, объясняя, почему она знает мое имя. — Она также сказала, что ты придешь повидаться со мной.
Она смотрит мимо меня в окно и хмурится. — Антуан Мариньи пришел сюда с тобой?
— Нет. Просто игнорируйте его.
Она бросает на меня любопытный взгляд.
— Он хочет купить мой дом. Мы на самом деле не сходимся во взглядах на этот счёт.
— Я понимаю, — говорит она таким тоном, что похоже она действительно не понимает. Решив, что разумно сменить тему, я говорю: — Касс сказала мне, что вы могли бы помочь с проклятием особняка Мариньи.
— Ах.
Она смотрит на меня так, словно говорит, что больше ничего не скажет, пока я не заговорю.
— На самом деле я не знаю, что это за проклятие, — говорю я. — Но с тех пор, как я переехала в этот дом, мне стали сниться очень плохие сны.
Она пристально смотрит на меня, и я опускаю глаза. — Это один и тот же сон, — говорю я. — Женское лицо. Она просит меня о помощи.
— И это все?