Я поворачиваю за угол и вижу маму, лихорадочно работающую на панели компьютера. Должно быть, они перенаправили основные элементы управления на ближайший интерфейс. Даже печатая на сверхзвуковой скорости, она замечает меня краем глаза.
— Что ты всё ещё здесь делаешь?
— Я не хочу оставлять тебя, — говорю я, и это правда. Но что бы она ни приказала мне делать дальше, я сделаю. Как бы мне ни была ненавистна мысль о том, чтобы оставить остальных, я пришла сюда, чтобы спасти эту Маргарет, а не подвергать её ещё большей опасности.
Но мама кивает в сторону ближайшей консоли.
— Связь с землёй. Ты должна быть в состоянии управлять ей.
Вот дерьмо. Я подхожу к пульту и экспериментально тыкаю пальцем в интерфейс. К моему удивлению, всё выглядит довольно просто. Например, чтобы выяснить как работает tPhone требуется несколько минут. И несколько взмахов пальцев, чтобы послать соответствующие вызовы в инженерный и оперативный отдел от командира Астреуса (она же мама). Я чувствую себя увереннее, когда мне есть над чем поработать.
Продолжая работать, мама говорит:
— Я должна тебя кое о чём спросить.
Это действительно хорошее время для общения матери и дочери?
— Ну, конечно.
— Вчера, когда ты была в вентиляционном аппарате, ты сделала это?
Мой желудок сжимается.
— Я не помню, чтобы делала это, — честно признаюсь я. — Но я думаю, что могла.
— Маргарет, — я никогда не слышала, чтобы она так произносила моё имя, так больно и так потеряно.
— Мне очень жаль. Мне так жаль. Я не должна была быть тут, — я уже должна была сообразить, как остановить Триаду. Если бы я это сделала, ваш мир не был бы в опасности. Эта космическая станция была бы в безопасности. Но я всё испортила. О, Боже, мам, мне так жаль.
Сирены продолжают реветь. Мама продолжает печатать. Через пару секунд она отвечает:
— Ты сказала нам, что за тобой нужно присматривать. Ты пыталась предупредить нас, что тебе нездоровится. Ты ни в чём не виновата.
Слышать, как мама берёт на себя ответственность за заговор Ведьмы и мои ошибки — это слишком. Я хочу поспорить с ней, но гравитация исчезает.
В фильмах это всегда выглядит как волшебный момент прямо из диснеевского Питера Пэна, ты можешь летать, ты можешь летать! Астронавты ухмыляются и кувыркаются, как будто находятся в невесомости и это самое весёлое, что только может быть. Мне кажется, что меня только что сбросили с вращающихся качелей и я была в тошнотворном, дезориентированном, слишком головокружительном состоянии, чтобы соображать. Только тёмный потолок с его красными мигающими огнями намёк на то, что тут ещё существует верх и низ. Мой желудок взбунтовался, посылая новые волны тошноты через мои внутренности.
Мамины ноги теперь парят над её головой, но она просто выхватывает кабель из-за пояса, прикрепляет его к одному из кронштейнов на стене и продолжает печатать. У моего ремня комбинезона есть такой? Да, и теперь я вспоминаю, что видела маленькие скобки повсюду. Я закрепляюсь и продолжаю работать с экраном, направляя сообщения на землю так быстро, как только могу.
Затем мой экран мигает значком нового сообщения, которое я раньше не видела: Генеральный управляющий полётами связи Астреуса. Если связь означает диалог, то этот звонок должен быть адресован мне. Я дважды нажимаю на экран, похоже, так нужно отвечать...
— и на экране моего компьютера появляется изображение лица Ватта Конли.
Это на него мы рассчитываем в своем спасении? Мы все мертвы.
Конли говорит:
— Связь, это центр управления полётами. Мы не смогли связаться с Коваленко. Была ли она ранена при первоначальной аварии?