Видя, что настроение подруги улучшается с каждой секундой, Александр Надашди подошел и по-дружески обнял ее, а Егор Бургомистров заявил, что у него отличные новости для них троих, так что венгерке больше не придется терпеть общество Крэйвена.
- Пусть жалуется кому угодно, – хмыкнул Делец. – Все давно знают, чего он хочет.
- Не дай Каин придется что-то рассказывать, – пробурчала Иола.
- Что рассказывать? – прозвучал знакомый голос.
Вздрогнув, друзья обернулись. Они настолько увлеклись, что не заметили, как к ним подошел Виктор со своей свитой. Крэйвен маячил где-то вдалеке, однако не мог подойти к девушке настолько близко, насколько ему хотелось. Князь Будапешта, довольно влиятельный в Европе Сородич, подошел поближе к своему Дитя и двум ее приятелям, которые моментально вытянулись по струнке и отдали честь.
- Так что же ты мне расскажешь? – повторил свой вопрос Старейшина и, увидев, что воспитанница опустила взгляд, приказал: – Иди за мной.
Легкий взмах руки – и свита покорно расступилась, не смея идти за своим Князем, пока тот не разрешит. Следуя за Виктором, Иола гадала, с чего начать разговор. Если Старейшина решил поговорить с ней с глазу на глаз, то либо случилось что-то из рук вон выходящее, либо он все-таки хочет обсудить ту ситуацию с Крэйвеном. Эта мысль вызывала жуткую дрожь в теле, но Бруха старалась этого не показывать. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел ее слабость и впоследствии воспользовался ею – среди жителей поместья было немало тех Сородичей, которые считали, что венгерка зря ломается, отвергая Крэйвена, ведь он, как никто другой соответствует ее статусу. Пусть она не одной крови с Старейшиной, приемная или нет, но она все еще оставалась дочерью Князя. Они советовали Виктору не обращать внимания на женские капризы, однако Вентру резко пресек все аргументы одной только фразой, что его воспитанница сама будет решать, что и когда ей делать. Против этого никто не посмел возразить, но мысли все равно оставались прежними.
Знаком приказав свите оставить их и подать кровь, Старейшина убедился, что в его покоях никого не осталось и только тогда позволил себе на какое-то время побыть просто любящим приемным отцом. Он подошел вплотную к Иоле и обнял ее с улыбкой. Вампирша, чувствуя, что успокаивается, обняла в ответ.
- Как ты, Дитя?
- Немного поговорили, и стало лучше, – девушка не могла перестать улыбаться. Виктор, по мнению девушки, был единственным, кто понимал ее.
- Мы давно не проводили время вместе, – как только слуга поставил на дорогой стол хрустальный кувшин с кровью и двумя бокалами, его тут же попросили уйти. Налив драгоценную жидкость, Старейшина протянул один бокал воспитаннице. – Нам следует чаще проводить такие ночи и разговаривать друг с другом.
Павлиди сделала пару глотков и заулыбалась еще шире, ощущая как по венам течет легкий, но такой приятный жар, который разогревает тело и дает ощущение, что она может горы свернуть. Князь никогда не кормил ее плохой кровью, всегда говорил, что его дочь достойна самого лучшего.
- Как продвигаются твои дела с Дисциплинами? – задал Виктор следующий вопрос. – Твоя скорость увеличилась? А что с Могуществом и Присутствием?
– Ускоряюсь довольно неплохо, противник в шоке, – в этом Бруха не сомневалась. – А вот с Могуществом пока не очень, я не так сильна, как Егор.
- Тебе нужно больше практики, – заметил Старейшина. – Но я уверен, что ты справишься со всем.
Поговорив еще немного на отвлеченные темы, Вентру признался, что хотел обсудить с ней наедине важную тему. И, в частности, поговорить по поводу Крэйвена. Услышав до чертиков надоевшее имя, Иола заскрипела зубами. Если Князь начнет гнуть то же самое, что и другие, то она возьмет и выйдет на солнышко, лишь бы подальше от проклятого Тореадора. С самого ее появления в поместье чертов Сенешаль преследует ее со своей любовью и плюет на все отказы. Пока что держит себя в руках, но не дай Каин однажды сорвет крышу. Он гораздо старше самой Иолы, девушка проиграет бой.