— Сейчас узнаешь, — убрав кинжал, я обошёл красавиц и расположился между их раздвинутых ног.
Аккуратно погрузившись в горячее влажное влагалище воительницы я не удержался от довольного стона. Ирина вторила мне, прижавшись к Ламии и страстно целуя свою госпожу в губы. По мере роста темпа, красавицы на алтаре сотрясались всё сильнее, а лежащая верхней воительница всё крепче принималась к распростёртой под ней сейдхе. Я же, крепко схватив Ирину за талию старался с каждым разом натянуть её на себя как можно сильнее.
— Ахх, мужлан, как я рада, что ты тогда выжил! — простонала Ирина, оторвавшись от манящих губ Ламии. А затем забилась в оргазме.
Через некоторое время кончил и я. А после отшёл в сторону, любуясь композицией на алтаре.
— И это всё? — разочарованно скривила губы Ирина, повернувшись ко мне.
Вместо ответа я схватил вскрикнувшую женщину за волосы и сбросил на пол. А затем, навалившись сверху, принялся грубо и быстро иметь её, сминая руками крупные груди и исступлённо целуя губы. Женщина протестующе вскрикивала, однако покорно позволяла мне пользовать себя.
После нескольких совместных оргазмов, я поднял женщину с пола и, положив поперёк алтаря, поимел в такой позе. Но не стал кончать в её и так уже полное лоно, а залил семенем спинку Ирины и животик Ламии.
— Вот теперь всё! — заявил я обмякшим на алтаре красоткам, вытирая испачканный в соках и семени член о пухлые губки Ламии.
Ну, а затем оделся и вылез через окно на улицу.
4. Посланница Лилит
Покидал трактир я глубокой ночью. Двор его был пустынен, частокол перелезть особого труда не составило. А вот рядом с оставленными у забора вещами меня поджидал сюрприз.
— Что, малец, решил не просто на девок поглазеть, но ещё и руки пораспускать? — поинтересовался Пафнутий, разместившийся на заваленке у ближайшего дома.
— Да и не только руки, что уж там… — не стал опираться я.
— И цел остался? Ловок ты, гляжу, — похвалил меня дед. — Кстати, там помещика нашего не встречал? Полноватый такой, Александром звать. Он сегодня к хозяйке девок идти собирался, дабы о разбойниках поговорить.
— Видел. Правда он там тоже… всякого пораспускал. И имел неосторожность при этом попасться, — рассказал я. — Но его и его людей вроде отпустить собирались, предварительно вином накачав.
— Эт плохо. Поутру он злой будет и опять задерёт нам налоги. Эдак мы тут, в Гнилой Глуши, и вовсе голодать начнём, — покачал головой Пафнутий. — А ты про хозяйку откуда знаешь? Часом не её…
— Её, дед, её.
— Лихо, — восхитился мой собеседник. И уточнил. — После помещика нашего или до?
— После…
— Ну тогда другое дело, — обрадовался дед. И, шустро вскочив с заваленки, поманил меня за собой. — Пойдём, ко мне. А то ночь на дворе, спать пора. Но до этого ты мне о своих приключениях расскажешь.
Последовав за дедом, я честно рассказал ему свою историю, опустив только эпизод с ритуалом и расовую принадлежность Ламии (побоявшись, что это может навлечь на меня серьёзные неприятности). За это он накормил меня сытным ужином, пустил спать на сеновал, а утром, после обильного завтрака, повёл меня к трактиру, в котором остановились люди помещика.
— В общем, Костька, ты думаю уже догадался, что я помогаю местному отцу-наблюдателю из ваших служителей Всеблагого отца.
— Догадался, дед.
— Знакомить тебя с ним, уж извини, не буду. Но ты нам здорово помочь можешь, а мы тебя взамен от девок убережём, что тебя наверняка скоро искать ринутся. Как тебе идея?
— А почему бы и нет? Не вечно же мне от них бегать…
— Ну и отлично. Тогда с Александром я говорить буду, а ты помалкивай, да поддакивай.
Здание трактира, в котором остановились люди помещика, мало отличалось от того, где обосновались сёстры Красоты. И даже двор его, по случаю утренней поры, был пустынен.