Он скрылся из виду, но вскоре я ощутила запястьями холодную сталь ножа. Демон с легкостью перерезал нить и я тут же села, выпрямившись. Люцифер смотрел на меня с нескрываемым любопытством в глазах, чуть склонив голову набок и прищурившись.
— Твой дар — величайшее проклятье, — сказал он меняясь в лице, пока я растирала затекшие запястья. — Такой же опасный, как и мой. Наши дары могут сыграть с нами злую шутку, если о них узнают не те личности.
— Какой у тебя дар? — он ничего не ответил на мой вопрос, лишь усмехнулся.
— Ты покажешь или как? — бровь вопросительно изогнулась, когда молчание затянулось. Прочистив горло, я придвинулась к нему поближе. Я свела расстояние между нами практически в ноль, ощутив дрожь его тела. Мои холодные пальцы легли на его щетинистые щёки, а сосредоточенный взгляд красных радужек блуждал по моему лицу. Опять я ощутила вкус имбирного чая на кончике языка, его запах вскружил мне голову.
— Смотри в глаза, — прошептала я ему практически в губы, он кивнул. Сосредоточившись на недавнем воспоминании, приложила максимум усилий, чтобы передать увиденное через касание и взгляд, но видение было слишком расплывчатыми очень легко рушилось от каждого кривого вздоха. — Чёрт, я слишком слаба. Нужно больше контакта, давай я лучше словами расскажу…
Я не сразу поняла, что сделал демон. Телом пробежала волна мурашек, когда он вернул мои ладони на своё лицо, накрывая мои иссушенные губы своими — горячими и мягкими. На секунду я даже забыла, для чего он это сделал. Медленно отвечая на ласку Дьявола, я прилагала всю свою силу воли, концентрируясь на видении. Тело задрожало мелкой дрожью, когда я наконец смогла передать образы в его мозг. Всё до мелочей. Крепкие руки сжимали мою талию до приятной, ноющей боли. Поцелуй длился уже слишком долго, порождая закономерную реакцию наших тел, а именно — возбуждение. Но я не спешила его разрывать — увлекательное кинцо ещё не закончилось.
— Это всё? — тяжело дыша, спросил он, отстраняясь.
— Оно оборвалось именно там, где ты и видел. Мне скрывать нечего, — я тоже нехотя отодвинулась на безопасное расстояние. Было чувство, словно из меня высосали всю энергию, ужасно клонило в сон. — Твоя очередь.
— Началось всё несколько месяцев назад. Отец видел, что происходят странные дела. Подозревая, что твоя смерть не случайна, он начал копать. Думал, что твой убийца — приспешник Мальбонте. Сатана вовлек в свои «раскопки», — изобразил кавычки в воздухе, — Мамона, Вельзевула и Азазеля. Мамон — отец Мими, Вельзевул — отец Ости, а вот Азазель… Он тёмная лошадка, стар, как мир. Никто никогда не знал, что у этого демона на уме, но отец ему всегда безоговорочно доверял. Почти всегда, до начала предыдущей недели. Я многого не знаю, но насколько мне известно, Азазель предложил им приостановить поиски правды, поскольку это могло вылиться против них же. Но никто не стал слушать, демоны не остановились и откопали кое-что, что не должны…
Люцифер замолк, смотря на меня, в его глазах была смесь с непонимания и ещё чего-то. Я поежилась от такого пристального внимания.
— Что они откопали? — прошептала одними губами. Моё нутро мне подсказывало, что, на самом деле, этот ответ мне совсем не понравится.
— Что вы с Ребеккой — потомки Мальбонте. Твоя мать об этом узнала, и, видимо, — усмехнулся, — решила избавиться от невольных свидетелей. Подбросила четыре артефакта, которые необходимы для того, чтобы вернуть полукровку с Небытия. Теперь, если я не докажу этого, отца казнят. Сколько времени у меня есть до этого разговора? — вопрос прозвучал отрешенно, словно Люцифер мысленно пребывал где-то не здесь.
Какие ещё потомки? Он рехнулся? В голове было слишком много мыслей, чтобы я смогла зацепиться хоть за одну. Собрав всю имеющуюся волю в кулак, я сосредоточилась на его вопросе.
— Не знаю, — неуверенно пожала плечами, глядя сквозь него. — От шести до восьми часов, как по мне. Я ещё не научилась контролировать силу, поэтому не могу точно сказать. Но если у тебя есть какой-то план — я с тобой. Хочется насолить этой поганке бледной.
— Надо же, — усмехнулся, — помнится мне, что ты на свою мамашу слюни пускала, словно верная псина, — я закатила глаза, отвечая:
— Помнится мне, ты папашу собственными руками был готов удавить, — мне было сложно контролировать подступающую зевоту. Я потратила слишком много сил, чтобы показать видение. — Почему именно сейчас ты готов ради него на эшафот пойти?
— Не лезь не в свое дело, непризнанная, — он достал новую нить и подошел ко мне. — Лучше поднимайся.
— Не надо, я никуда не денусь, — подняла взгляд на него. — Честное человеческое.