— Ты всегда был… — Она позволила своим словам затихнуть, засунув руки в карманы пальто.
— Беспокойный, — подсказал Кир. Он все еще чувствовал энергию, которая гудела у него под кожей. — Мне всегда казалось, что мир вращается слишком медленно для меня. И после того, как мой отец был ранен… — Он покачал головой, вспомнив о своей неиссякаемой потребности отвлечься. — Я превратился из беспокойного в безрассудного.
— А теперь?
Он изучал ее запрокинутое лицо, внезапно осознав, что, когда эта женщина рядом, непрекращающееся волнение исчезало. Как будто ей удалось успокоить зверя внутри него.
— Я наконец-то научился концентрировать свою энергию на построении успешной карьеры. — Он позволил своему взгляду скользнуть вниз к ее полным губам. — Но я не уверен, что этого достаточно.
Ее щеки уже покраснели от холода, но он подозревал, что Линн смутилась.
— Ты скоро вернешься в Бостон и снова устроишься в своей жизни, — настаивала она.
— Ты так думаешь?
Их взгляды встретились, невысказанный жар тлел между ними. Достаточно горячий, чтобы сделать его невосприимчивым к резкому холоду. Затем Линн резко отвернулась, изучая пологие холмы.
— Твоя мать когда-нибудь выбиралась сюда?
Кир покачал головой.
— Не часто. Иногда она привозила меня сюда на пикник, но ей не очень нравилось быть в деревне. Она родилась и выросла в Лос-Анджелесе. — Он махнул рукой в сторону пустынного пейзажа. — Для нее это место было чужим.
— Как твои родители познакомились?
— Мой отец учился в колледже в Калифорнии, — поделился Кир. Он никогда не мог представить своего отца где-либо, кроме Пайка. Эта местность была запечатлена в его ДНК. Но Рудольф, очевидно, испытал ту же безрассудную потребность в приключениях, что и Кир, по крайней мере, один раз в жизни. — Это одна из лучших школ уголовного права в стране, и он хотел познакомиться с миром за пределами Висконсина. Моя мама получала там диплом медсестры. — Его губы тронула задумчивая улыбка. — Она говорила, что это была любовь с первого взгляда. Правда, я не уверен, что она действительно понимала, как тяжело ей будет оставить свою семью и переехать в маленький городок в глуши. Тем не менее, они казались счастливыми, пока мой отец не получил ранение.
— Ты поддерживаешь с ней контакт?
Кир пожал плечами.
— Мы разговариваем по телефону и обычно собираемся вместе во время праздников на день или два, но это весьма неловко.
— Потому что она ушла?
Кир ответил не сразу. Он никогда не обсуждал свою мать. Их отношения были сложными. Но Линн, пожалуй, одна из немногих, кто мог понять его запутанные отношения.
— Потому что она чувствует себя виноватой за то, что ушла и создала новую семью. А я обиделся на нее за то, что она ушла и создала новую семью, — признался он. — Или, по крайней мере, я так думал, когда был моложе.
Как он и надеялся, в глазах Линн не появилось осуждения, только любопытство.
— Почему ты остался в Пайке?
— Мне было четырнадцать, и я думал, что смогу спасти отца. — Знакомая боль сжала сердце Кира. Нет ничего более угнетающего, чем наблюдать, как тот, кого ты любишь, медленно разрушает себя. — Я ошибался. Когда мне исполнилось восемнадцать, осознал, что он никогда не бросит бутылку, и сбежал. Прямо как моя мать. Иронично, правда.
— Ты сделал все, что смог.
Эти простые слова точно отразили то, что Кир знал в глубине своей души. Он либо выбрался бы, либо сам спился как отец.
Кир глубоко вдохнул, наслаждаясь чистым, прозрачным воздухом. Казалось, он очищает от тьмы прошлого.
— А что насчет тебя? — потребовал он. — Ты общаешься со своей матерью?
— Нет. — Челюсть Линн сжалась от отвращения. Очевидно, ее воспоминания о матери не столь сложны, как его собственные. — Покидая Пайк, она ясно дала понять, что не хочет иметь ничего общего ни с мужем, ни с ребенком.
— Ты не знаешь, где она?