Линн вздрогнула. Как будто у нее есть выбор? Никто не найдет ее. Не в этом отдаленном заброшенном здании. И уж точно никто не подозревал, что Паркер — убийца, так что даже если бы кто-то заметил его отсутствие на станции, они никогда не связали бы его с ее исчезновением.
Ее единственной надеждой было задобрить убийцу и ждать возможности сбежать.
— Хорошо. — Она постаралась изобразить на лице интерес. — Расскажи мне.
Еще одна очаровательная улыбка.
— Жил-был маленький мальчик. — Он сделал паузу, делая вид, что обдумывает свои слова. — Давай назовем его Карл. Он был очень застенчивым. Очень тихим. Как мышонок. Знаешь, почему?
Линн сглотнула. Она всегда думала, что эти таинственные шоу, в которых детектив последние полчаса фильма рассказывает о своей гениальности, просто смешны. Теперь она поняла. Паркеру не требовалось делиться нюансами своего психопатического сознания. Он просто хотел быть в центре внимания.
Даже если она — его единственная аудитория.
«Тяни время, Линн. Просто тяни время».
— Потому что он боялся? — заставила она себя задать вопрос.
Он щелкнул языком от разочарования.
— Ах, ты знаешь эту историю.
— Не совсем, но щенок начинает вести себя тихо, когда ему страшно.
— Да. — Он кивнул. — Невидимый. Не имеющий значения.
— Что случилось… — Она говорила отрывисто, прекрасно понимая, что ее жизнь зависит от того, удастся ли Паркеру не сорваться. — с Карлом?
— Он пытался стать совсем крохотным. Он даже притворялся, что он тень, а не реальный человек. Чтобы никто не мог его тронуть. Это, конечно, всего лишь фантазия. Ничто не могло помочь ему избежать ударов.
— Карл подвергался насилию?
— Насилие. — Паркер выплюнул это слово. Как будто это ругательство. — Такое бессмысленное слово. В наши дни все подвергаются насилию. — Он взмахнул рукой в драматическом жесте. — Стоит чихнуть в комнате, и кто-то плачет, что над ним совершили насилие.
Линн отползла назад на дюйм. Чувствительность возвращались к ее ногам. Ощущение покалывания и боли усиливало холодные мурашки по телу, но это означало, что она сможет встать. И в конце концов пойти. А потом и бежать.
В какой-то момент она должна попытаться. Если ей и придется умереть, то не сидя на заднице.
— Тогда что случилось с Карлом?
Паркер снова принялся вышагивать.
— Его истязали.
Линн продвинулась еще на дюйм.
— Мне жаль.
Он фыркнул.
— Неужели?
— Да.
— Ты даже не представляешь, что я имею в виду под истязанием. — Он бросил на нее обвиняющий взгляд, к счастью, не заметив, что она сдвинулась с места. — Мне описать звук, который издает предплечье, когда его разрывают на две части? Или запах горящей плоти, когда к коже прижимают раскаленное железо? Или точные оттенки цвета, окружающие синяк под глазом?
Вопреки себе, Линн почувствовала сострадание. Он описывал свое детство? Конечно. Она видела это в пустоте его серых глаз. Мертвенность, которая приходит с неспособностью наладить связь с миром после долгих лет насилия. Она видела это в животных. Почему она не заметила этого в Паркере?
Потому что он создал личину, чтобы обмануть мир, поняла она вдруг.
Жестокая улыбка искривила его губы.
— Тебя это расстраивает?
— Да.
От ее искреннего сочувствия его насмешливое выражение дрогнуло, как будто он оказался застигнут врасплох.
— Я еще не дошел до подлинной пытки, — проговорил он. — Это ожидание. Труситься в темноте, прислушиваясь к крикам из соседней комнаты. Удушающий страх, когда слышишь шаги, приближающиеся все ближе и ближе к кровати. Мольбы о пощаде, к которым остаются глухи.
В его голосе звучала леденящая душу ярость.
— Ты…
— Ш-ш-ш. — Он щелкнул пальцами, его челюсть сжалась. — Мы говорим о Карле.
Она заставила себя сделать глубокий, успокаивающий вдох. Это не ослабило ее панику, но помогло ей сосредоточится. Очевидно, очень важно разделять Карла и Паркера. Смертельно важно.
— Карл спасся от пыток? — спросила она.