Герда в его картинах порой олицетворяла четыре стихии. Представлялась порывистым ветром, ливнем с грозой или мелким дождем, после которого обычно появляется радуга, иногда она была похожа на метель, укутывающую землю снежным покрывалом.
— Обещаю, — коротко ответила она, чувствуя нежные касания губ мужа на щеке.
— Вот и отлично, — шепнул Эйнар, обнимая её за плечи.
***
Герда встала ранним утром, и подготовиться к новой встрече. Она заранее знала, что вернётся ни с чем, а затем продолжит творить хотя бы ради удовольствия. Накрасив губы алой помадой, она повернулась к мужу, все это время стоявшему за спиной. Каждое действие Герды.
— Ты великолепна, — Эйнар, подошел ближе. Он оставил невесомый поцелуй за ухом и вдохнул аромат медовый аромат её белоснежной кожи. «Чем не зимняя сказочная девочка?»
— Я знаю, — смеясь от легкой щекотки, призналась Герда и, вывернувшись из рук мужа, направилась к двери. Она готова сменить надежду на вновь подступающее разочарование.
— Удачи, — крикнул Эйнар вслед жене, когда та уже успела захлопнуть дверь.
***
— Герда, твои работы великолепны, эстетичны, но тривиальны, — с сожалением в голосе прокомментировал худощавый мужчина лет пятидесяти. Он раскинул руки в стороны, безмолвно сообщая художнице, что и в этот раз вряд ли кто-то пожелает приобрести ее картины.
— Мне очень жаль, Герда, но это слишком просто. Ты талантлива и очень молода, поэтому у тебя есть время для поиска себя, — повторил еще раз Расмус, без ума влюбленный в пейзажи Эйнара Вегенера, не в её эмоции на полотне.
«Тебе что, доставляет удовольствие унижать меня каждый раз?!» — кричал голос в голове Герды от нового провала. Она не могла найти силы поднять взгляд на лысого торговца в очках.
— Ладно. Спасибо. До свидания, — вымолвила Герда и, забрав работы, рванула к выходу. Она еле сдерживала слезы, а те последние остатки веры, что в ней были, умерли, освободив место для бесконечной пустоты и апатии.
По дороге Герду застала резкая и мучительная боль в животе. Присев на скамейку, она начала глубоко дышать. Кружилась голова, а чувство тошноты усиливалось. Ей опять плохо. Это были последствия пережитого ею эмоционального потрясения. Через несколько минут Герда почувствовала себя немного лучше, поэтому поднялась со скамьи и медленно направилась домой: быстро идти тяжело, да и не особо хотелось.
***
— Никогда больше не смей лезть в мои дела! — Крикнула Герда, как только шагнула за порог их с Эйнаром дома.
— Снова отказ? — осторожно спросил муж, наблюдая, как негодует и мечется по квартире жена, скидывая с себя верхнюю одежду и сапоги..
— Не делай вид что сильно удивлён, — сквозь зубы процедила она, вьюгой проносясь мимо супруга.
— Мне очень жаль, — произнёс он, подходя ближе и нежно обнимая Герду за плечи. — Все обязательно получится. Ты, главное, верь и не переставай работать над собой, — прошептал он, проводя кончиками пальцев по длинным вьющимся волосам.
— Забудь, — махнула она рукой и быстро скрылась в спальне. — Мне нужно закончить портрет Уллы. Она задерживается, а без натурщицы я не могу дописать его.
Герда вышла из спальни, быстро переодевшись в сорочку и халат с крупным цветочным орнаментом.
— Хорошо. Ты только скажи, что нужно делать, — улыбнулся Эйнар, сунув руки в карманы брюк и пытаясь усмирить возникшее не вовремя возбуждение. Он понимал, что сейчас Герде не до удовлетворения мужских потребностей.
— Тебе необходимо надеть чулки, туфли и платье, — она держала в руках коробочку, внутри находились капроновые чулки и бежевые атласные туфли с бантиком на узком носке.