Идите – и победите. И останьтесь жить в вечности.
Как это бывает?
А обыденно.
Ночь, голые тела, натертые жиром, густо смешанным с сажей. Понятно, сотрется-смоется, но хоть на какое время сработает. А надолго и не надо. Хоть весна и теплая, а ночью все же минус пять есть. И вода не так, чтобы парное молоко.
Плыть им не очень долго, но…
Но – плыть.
И тащить за собой сетки с небольшими четвертными бочонками. Там в бочонке литров десять горючей смеси. Что-то там из нефти такое сделали местные химики, сами побаиваются. Чего напихали?
А, плевать!
Лишь бы сработало, и горело так, что…
Не один же там бочонок! Нет, не один… и даже не один десяток получился. По два-три бочонка на человека, с поплавками, чтобы легче было тащить…
А когда начнется, они и ударят…
Люди один за другим входили в воду, и Вольная принимала их тела. Логинов смотрел на это молча. Стоя по стойке «смирно».
Что он мог еще сделать для этих людей?
Ничего.
Или…
Шаг к воде, пока никто не видит, украдкой. Пусть люди думают, что генерал по нужде пошел. А он…
Вот камыши. И извлеченный из ножен клинок разрезает ладонь.
– Хозяюшка-Вольная, кровью своей заклинаю, помоги им…
Темные капли крови падают в воду.
Такие черные даже в непроглядной воде.
Такие едкие…
А что ему еще остается? Детское поверье? Да и пусть его… лишь бы сработало! И Логинов ловит себя на еще более детской, забавной мысли. Он ждет ответа.
Ну хоть какого… только его нет. И лишь где-то вдалеке волчий вой… рядом с Ас-Дарханом водятся волки? Никогда не думал…
Сеня едва шевелился.
Он лежал на воде. Просто лежал так, что из воды едва ли нос и глаза торчали. Ну и губы. А Вольная сама поддерживала его, сама несла вперед и вперед.
Лежать на воде надо уметь.
Он умел. С детства на Вольной, с детства, словно рыба, из воды не вылезал. Они не так богато жили, вот он и помогал отцу, как мог. Тот рыбачил, ну и Сеня знал, что тоже будет.
Только вот подрастет, чтобы силенки были, а пока можно и так рыбки натаскать, на жареху. Чай, на удочку она тоже неплохо идет.
Ни о чем особенно Сеня не мечтал, жил себе – и жил. До пятнадцати дожил, там и невесту присматривать начал…
А она была красивая, словно солнышко. Его Маришка. Маруська…
Волосы светлые, легкие, словно одуванчик, глаза большие, доверчивые… она всем верила, всех любила…
В тот день она пошла на речку. Просто пошла стирать белье, что в этом такого? Но кто ж мог знать, что мимо будет проезжать отряд освобожденцев?
Эти твари ездили по деревням и селам, отнимали последнее у голодных крестьян, издевались, как хотели. Где-то получали отпор, где-то нет…
Вот им Маришка и попалась. Самое начало зимы было.
Там ее и нашли, на мостках…
Много ли надо хрупкой девчонке? Два десятка ублюдков и опытная баба не выдержала бы. А Маришка…
Сеня никогда не забудет ее лицо. Искусанные губы, синяки, искаженные болью и ужасом черты, синие пятна на шее…
Кто?!
Разве это важно?
Освобожденцы, вот и все.
Мать плакала, отец уговаривал, но… Сеня больше не мог жить так, как раньше. Многое он мог пережить, но Маришка?! Вот за что ее?! Просто – за что!?
Она никому не делала зла, она просто жила, и наверняка не заигрывала с негодяями. Почему они не могли оставить девчонку в покое? Что им помешало?
Сеня был не особо грамотен, но… безграмотность ведь не означает глупость. Это просто немного иной взгляд на жизнь, своеобразный, но часто верный. Не затуманенный лишними узорами сомнений и виньетками красивых слов.