— Там. — Она указала на заросли кустарника в стороне от лагеря. Кемпинг был довольно уединённым, соседние участки разделялись пятьюдесятью ярдами деревьев. — Не волнуйся, я знаю, что мне нельзя уходить одной. Но мне нужно было в туалет.
Сердце учащённо забилось, когда Джейсон всмотрелся в густой кустарник.
— Почему ты меня не разбудила? Это могло быть опасно. — Зачем он согласился на палаточный лагерь? На природе может столько всего произойти.
Мэгги театрально закатила глаза:
— Пап, мы посреди леса.
— Я с ужасом это осознаю.
Проигнорировав его реплику, девочка продолжила:
— Здесь никого не было. Люди по соседству до сих пор в своих палатках. Кроме того, я не ребёнок.
— Ты постоянно мне об этом твердишь. Но ты же помнишь, что мы в краю гризли? Завтра, когда захочешь сходить в туалет, разбуди меня, и я тебя отведу. Ладно?
— Ла-а-адно. Теперь разожжёшь огонь? — Мэгги протянула ему коробок.
— С радостью. — Джейсон, ёжась, взял спички. Удивительно, как низко температура упала ночью, и сейчас было слишком рано, чтобы солнце успело прогреть воздух.
Парень вскипятил воду для кофе, скучая по старой машине на своей кухне — та каждое утро тревожно пищала, но приготовленный в ней напиток всё равно был вкусным. Проглотив растворимую дрянь, Джейсон скривился, но это лучше, чем ничего.
— Пап, где кетчуп?
— Наверное, он до сих пор в багажнике. — Достав ключи из своего маленького рюкзака, Джейсон нажал кнопку на брелоке, и Мэгги помчалась к машине. Поразительно, с каким энтузиазмом дочка бралась даже за самое обыденное дело.
— Убедись, что закрыла холодильник.
— Я знаю. — Её голос прозвучал приглушённо — она рылась в багажнике арендованной «тойоты». — Всегда держите еду, зубную пасту, шампунь, дезодорант и всё, что пахнет, под замком или подвешенным на дереве. Это я научила тебя.
Джейсону пришлось улыбнуться:
— Мои глубочайшие извинения.
На сковороде зашипел бекон, и в воздухе разнёсся солёный аромат. Джейсон оглядел окружающую дикую природу, достал из палатки баллончик с медвежьим спреем и положил его поближе.
Пока Мэгги разбивала в сковороду яйца, Джейсон взял из рюкзака свой альбом для рисунков и карандаши. Глупо было держать его дома у кровати и прятать ещё один в машине, как и везти с собой в такую глушь. Джейсон это знал. Он никогда не пойдёт в художественную школу и никогда не станет настоящим художником.
Стоя под восходящим солнцем Монтаны на сосновых иголках под кроссовками, Джейсон позволил себе подумать о том, каково это было бы— поступить в «Парсонс», или «КалАртс», или в Род-Айлендскую школу дизайна. Он представил, как погружается в искусство, заводит настоящих, понимающих друзей, живёт в кампусе, ходит на вечеринки и делает все те глупости, о которых мечтал с детства.
Школьные друзья разъехались по колледжам, занялись карьерой и забыли о нём, особенно после того, как он ушёл из дома и переехал на другой конец города. Джейсон до сих пор помнил выражение ужаса на лицах Колина Нейсона и Ричарда Вонга, когда он сказал им, что оставит Мэгги и снимет собственное жилье, даже если это будет крошечная однокомнатная квартира. Друзья не могли понять, почему Джейсон не позволил родителям забрать малышку, и говорили то же самое, что и все остальные.
«Но ты слишком молод».
Даже сейчас люди продолжали считать двадцатипятилетнего Джейсона, который давно официально стал совершеннолетним, недостаточно взрослым для отцовства. Недостаточно хорошим. Он докажет, что они ошибаются. Он сделал правильный выбор, даже если это означало, что художественной школы не будет.