Ренсинк Татьяна
(Карл Кольман, Детский остров, 1820)
***
-Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради, - снова молилась Милана в церкви, крестясь и прося о помощи в своих стремлениях.
В руках у нее, как и у многих прихожан, была березовая ветка. Это было 1 июня 1829 года - день Святой Троицы. Не только прихожане приходили с цветами и березовыми ветками, но и весь храм был в тот день украшен свежестью зелени.
Зеленая ветка в церковной традиции — это символ возобновленной весны и обновления людей силой нисходящего Духа Святого. А сама береза священным деревом считается уже издавна...
В честь праздника Святой Троицы священники приодеты в зеленые фелони, а церковная утварь украшена светло-зелеными тканями и лентами. Сам же праздник входит в цикл праздников, начинающихся с Семика и заканчивающихся Духовным днем. А люди привыкли называть весь этот промежуток праздников одним словом — Троица...
Помолившись о помощи, Милана возложила ветку к подножию алтаря и покинула храм. Она снова перекрестилась, поклонилась и сняла платок. Отправившись к ожидавшей ее карете, Милана скрылась в ней и была быстро доставлена домой.
Она тихонько заглянула в детскую, где сын сладко спал дневным сном, и ушла в кабинет супруга. На столе лежали новые письма, которых она с нетерпением ждала. Быстро просмотрев надписи на конвертах, она с радостью обнаружила долгожданный ответ из дворца.
Распечатав, Милана увидела письмо совершенно от иного человека, а не ответ государя, как надеялась. Это было письмо от Василия Андреевича Жуковского...
Жуковский был одним из прекрасных поэтов и переводчиков своего времени. А с 1815 года он стал близок и членам императорской семьи: чтец, учитель русского языка для императрицы, и с 1826 года учитель и наставник цесаревича Александра II.
Жуковский был человеком, содействующим отмене крепостного рабства и сочувствовавшим декабристам, за которых и у него болела душа. Он, будучи человеком мягким и дружелюбным, следовал той философии, которая в нем воспиталась многими зарубежными трудами, над переводами которых работал.
Так, Жуковский говорил, как и Жан Руссо, что прекрасно только то, чего нет. Но «его ни удержать, ни разглядеть, ни постигнуть мы не можем; оно не имеет ни имени, ни образа; оно посещает нас в лучшие минуты жизни -- величественное зрелище природы, еще более величественное зрелище души человеческой, очарование счастия, вдохновение несчастия и проч. производят в нас сии живые ощущения прекрасного, и весьма понятно, почему почти всегда соединяется с ним грусть - но грусть, не приводящая в уныние, а животворная, сладкая, какое-то смутное стремление: это происходит от его скоротечности, от его невыразимости, от его необъятности. Прекрасно только то, чего нет, - в эти минуты тревожно-живого чувства стремишься не к тому, чем оно произведено и что перед тобою, но к чему-то лучшему, тайному, далекому, что с ним соединяется и чего в нем нет, но что где-то, и для одной души твоей, существует. И это стремление есть одно из невыразимых доказательств бессмертия: иначе отчего бы в минуту наслаждения не иметь полноты и ясности наслаждения?»
И с его трудами, с его произведениями, Милана была уже давно знакома и обожала всей душой, полностью поддерживая и в том, что если стремиться к прекрасному, чтобы его создать и дать миру, то это вознесет наши души к райскому счастью, по которому так изнываем. В нас, в наших только руках наше будущее, честь и хорошее имя...
И сейчас, видя письмо Василия Андреевича перед собой, она внимательно его прочитала с просветляющейся душой от того, что благосклонность судьбы дает ей шанс пойти к тому прекрасному, к чему так хочется дойти уже давно.
Жуковский отписал Милане поручение от государя, что ее приглашают исполнить какую-нибудь басню Ивана Андреевича Крылова. Для этого ее просят прибыть к празднику по случаю возвращения цесаревича Александра из-за границы, где он провел два месяца.
Так, за ней вскоре приехал Василий Андреевич, и они отправились вместе в Царское село, где праздник планировалось провести на Детском острове в Александровском парке. А по пути, на вопросы Миланы о советах, какую басню было бы лучше прочесть, Василий Андреевич ответил:
-Как наставник цесаревича, как сторонник нравственности, советую прочитать басню Бумажный змей, - открыл он книгу, которую держал в руках все время и в которой на нужной странице торчала ленточка.
Милана приняла от него раскрытую с басней книгу и читала.
Карета их спешила из Петербурга. Скоро и время летело, и уже показалось Царское село — прекраснейшее место, где любили отдыхать все, кто только туда приезжал, особенно члены императорской семьи, которые построили себе там два чудесных дворца, устроили парки да прекрасные для глаз и души места.
В этом месте зародились даже и свои легенды...
Первая — что Петр I приезжал сюда часто полакомиться молоком на мызе старой голландки Сары, а, когда та скончалась, подарил столь памятную землю своей жене — Екатерине Алексеевне, будущей императрице Екатерине I.
Вторая — что Екатерина I, домовничая в новом дворце в Царском селе, много времени проводила в огороде и даже сама готовила сыр из молока коров, которые были выписаны из Голландии.