И тут Веру сильно затрясло. Это было похоже на тот приступ, который у неё случился в кабинете нотариуса. Тело содрогалось в истошных спазмах, а глаза закатились под лоб.
— Что происходит? — недоумённо спросил ведущий, подбегая к женщине. — Вам плохо? Вера!
Но она его не слышала. Вера потеряла сознание и, погрузившись в судорожное состояние, повалилась с дивана на пол. Пилатов даже не успел её подхватить, беспомощно кружась вокруг обмякшего тела. Не выпуская из рук микрофон, он испуганно разводил руками, ища глазами чью-то помощь. Но никто не подходил, и тогда он изо всех сил закричал:
— Врача! Срочно в студию врача!
Наконец кто-то из массовки поспешил на помощь. Мужчина средних лет с густой бородой на щеках осторожно приподнял женщину и повернул её на бок.
— Эпилепсия. Нельзя допустить чтобы она захлебнулась или прокусила себе язык, — пояснил он ведущему, который вместе с ним склонился над её дрожащим телом.
— Что нужно делать?
— Ничего. Просто переждать. Скоро должно пройти.
Врач долго не появлялся. Массовка беспокойно загудела. Вадим сидел молча, не шевелясь, как будто его всё это не касалось. Он просто хотел переждать весь тот кошмар, который завещал им отец, поэтому делал вид, будто отрешён от всего происходящего вокруг.
Всё это было не по сценарию. Такой поворот мог нарушить все планы на данный выпуск, поэтому режиссёр не выдержал и вскоре появился в студии, волоча огромное пузо впереди себя. Это был крупный мужчина средних лет, с густой щетиной на лице и абсолютно запущенной копной волос на голове. Впервые он обращался к Корнею не через микрофон, а напрямую, предварительно отведя того в сторону.
— Надо тут всё как-то разрулить. Девчонку мы сейчас уберём из студии, и передача должна продолжиться. Выведи мне этого мудака на чистую воду. Только посмотри, он как царь сидит на моём диване. Я хочу увидеть истерику в его глазах. Пусть понервничает. Нам только этого и надо.
— А другая сестра? — тихо спросил Пилатов, стараясь чтобы никто их не услышал. — Она всё ещё ждёт своего выхода.
— Оставим её на сладенькое. Сейчас мне нужно, чтобы этот мудак разрыдался на глазах у всех, понимаешь? Сделай это, Корней, ведь ты можешь.
— У меня ощущение, что он скоро сбежит от нас, — усмехнулся Пилатов, кивая в сторону Вадима.
— Тогда он не получит наследство покойного батеньки. Я думаю, сегодня у него самый ответственный выбор в его никчёмной жизни.
В студии наконец появилась бригада врачей. Медики стали осматривать Веру, в то время как студия шумела всё громче и громче.
— Ну так я выпускаю его? Пора?
— Думаю, да. Пора добавить перчика.
Он хлопнул тяжёлой рукой по плечу ведущего и поспешил удалиться назад в режиссёрскую рубку, игнорируя завязавшуюся в студии суматоху. Естественно, все лишние моменты позже будут порезаны в монтажной, оставив и выход режиссёра, и долгое ожидание медперсонала за кадром.
Через несколько минут Веру привели в чувство. Её хотели увести из студии, но на удивление всех она этому воспротивилась. Вскоре после ухода врачей, переведя дыхание, они решили продолжить. Массовка вернулась на место. В студии снова воцарилась тишина. Корней Пилатов важно шёл вдоль площадки, перебирая в уме различные варианты продолжения шоу. Две камеры тщательно следили за ним, перемещаясь по ходу движения ведущего. Остальные неотрывно снимали лица гостей. Вера хоть и оклемалась от недавнего припадка, но всё ещё выглядела не очень хорошо. Вадим же по-прежнему сидел с непроницаемым видом, находясь в выжидающей позиции.
И тут, наконец, Пилатов нарушил неестественную тишину в студии:
— Вы упорно не хотите о нём говорить. Вы вспоминаете о нём только в своих кошмарах. Вам неприятно слышать его имя, потому что оно напоминает вам о том времени, которое вы упорно старались забыть все эти годы. Я хочу пригласить в эту студию того самого мальчика, которого так боятся эти люди. Я хочу позвать Ивана Бунина, сводного брата и приёмного сына Виктора Долматова.