— Со двора?
— Да, с того дома, кажется, — утвердительно кивнул Виктор, указывая на соседнюю пятиэтажку. — У него мамка та ещё шлюха. Если я правильно думаю, то кувыркается с очередным хахалем, либо спит пьяная без задних ног. А про малого забыли. Тебя как звать-то? Имя есть?
Мальчонка на секунду оторвался от еды.
— Ваня, — пропищал он дрожащим детским голоском и снова принялся жевать.
— Ванька, значит! — торжественно объявил Виктор, потрепав его по шапке. — Ты ведь в том доме живёшь? Я не ошибся?
— Да, там, — снова пропищал мальчик.
— А где мамка? Чего один тут?
На этот вопрос у него не было ответа. Он лишь пожал плечами, поглощая очередной кусок хлеба.
— Надо бы отвести, — предложил Пехов, с сожалением взирая на маленькое хрупкое тело, внезапно появившееся из ниоткуда. — Он реально продрог весь.
— Да, пусть доест. Допьём?
— Ага, — согласился сосед.
Пока тот разливал последние капли спиртного по рюмкам, Виктор потирал плечи руками. Ветер пробирал до костей. Оставшись без куртки, он понимал, что долго так находиться не сможет. Опрокинув очередную стопку в рот, он вновь неприятно поморщился и спешно вскочил с лавочки.
— Ну что, идём? — сказал он, обращаясь к маленькому Ване.
Мальчик нерешительно попятился в сторону своего дома.
— Веди домой. Провожу.
— Я приберусь тут. Идите, — махнул рукой Юра Пехов, заворачивая пустые банки и хлебные крошки в газетную бумагу.
Взяв Ваню за руку, Виктор пошёл в сторону его дома. Мальчонка послушно следовал за ним.
— Хорошо посидели, — услышал он за спиной голос соседа. — Надо будет как-нибудь повторить.
— Ага. Посидим ещё, — не оборачиваясь бросил он в ответ.
***
Зайдя в полуоткрытую дверь, он сразу понял, что в квартире недавно было застолье. Об этом свидетельствовал стойкий запах перегара, который он чувствовал несмотря на то, что сам был немного выпивший. В коридоре тускло горел свет. Из трёх лампочек горела только одна. Повсюду грязь и беспорядок. Разбросанная одежда, обувь, паутина на потолке, мелькавшие ото всюду тараканы. И тишина.
В одной из спален слабо шумел телевизор. Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Никого. Мальчонка держался позади, по-прежнему сжимая его руку. Пройдя дальше по коридору, он заглянул в ещё одну комнату. Нащупав на стене выключатель, он дёрнул затвор, и в спальне вспыхнул свет. На грязной искомканной кровати лежала немолодая обнажённая женщина, посапывая в объятьях Купидона. Рядом с ней лежали ещё двое мужчин: один в трусах и майке, а другой такой же голый, как и она. Почувствовав вспышку света тот, что в майке слегка приподнял голову. Он попытался что-то невнятно пробормотать, но вскоре сдался и, повернувшись на бок, снова уснул.
Всего этого мальчик не видел. Точнее этого не дал ему увидеть Виктор, рукой придерживая того подальше от двери. Можно было себе только представить, чего мог наглядеться мальчонка, проживая в этой стрёмной квартире с самого рождения. Похоже, что пьяные оргии его матери были здесь обычным делом. Видимо, малыша часто отправляли погулять на улицу, для того чтобы он не мешал взрослым потешаться в пьяном угаре. Так дико, так мерзко. И кем он может стать, оставшись жить в компании этих людей? Уж точно нормальной такую жизнь не назовёшь.
Решение пришло в голову спонтанно, совсем не обдуманно. Единственное, чего не мог допустить мужчина, стоя в дверях спальни, так это того, чтобы мальчик остался в этих стенах. Он просто выключил свет, повернулся к малышу и присел перед ним на корточки. Детские глаза излучали тревогу и грусть. И тут он понял, что они не должны были так смотреть на него. Детские глаза должны смеяться, излучать интерес, радость. Но никак не печаль.