«Добрый вечер, Лиз. Шестой дежурный только что звонил вам с сообщением от Бруно Маккея, — сказал он. — Не могли бы вы присоединиться к нему и Джеффри Фейну в Гросвенор завтра утром в половине восьмого на встречу с мистером Бокусом? Очевидно, что-то срочное только что пришло из Лэнгли. Он сказал, что вы должны взять сумку для ночлега.
— О, спасибо, — сказала Лиз. — А он сказал, что я должен туда положить? Джинсы и футболка, шуба или длинная черная одежда, подходящая для интервью с арабскими шейхами?
— Боюсь, это все, что было сказано в сообщении.
'В ПОРЯДКЕ. Спасибо. Полагаю, мне просто придется проявить инициативу.
— Тогда спокойной ночи, — весело сказал дежурный офицер и повесил трубку.
На следующее утро в четверть девятого она шла по Гросвенор-сквер к американскому посольству с сумкой для ночлега, когда заметила Джеффри Фейна и Бруно Маккея, выходящих из такси. Удивительно, насколько они были похожи. Фейн, его высокая, стройная фигура в тонкую полоску, теперь с небольшой сутулостью, из-за которой он выглядел еще более похожим на цаплю, чем в молодости. Бруно, такой же высокий и стройный, столь же элегантно одетый, хотя его костюм был скорее в клетку, чем в тонкую полоску, и был светлее, чем темно-синий костюм Фейна. Копна светлых волос и сильно загорелого лица Бруно контрастировала с бледной кожей и черными волосами Фейна, но они могли быть если не отцом и сыном, то, по крайней мере, родственниками. Они, конечно, вышли из одной формы.
— Доброе утро, Элизабет, — сказал Фейн, когда они все вместе поднялись по ступенькам к парадной двери посольства. — Рад видеть, что ты пришла подготовленной, — добавил он, взглянув на ее сумку.
— Доброе утро, — ответила она, и ее сердце упало, когда она заметила, что Бруно несет черный кожаный чемодан. Казалось, куда бы она ни шла, он тоже шел.
В кабинете Энди Бокуса в анфиладе ЦРУ за запертой стальной дверью посольства с сигнализацией на столе стояла тарелка с огромными рогаликами и сливочным сыром. — Угощайтесь завтраком, — сказал Энди, указывая рукой на тарелку. — Кофе там.
Фейн слегка вздрогнул при виде рогаликов, а Лиз краем глаза заметила ухмылку Бокуса. Лиз нравилось смотреть, как Бокус и Фейн играют друг с другом. Это была игра, которую никто не признавал, но она подозревала, что оба ее понимают. В присутствии Фейна Бокус подчеркивал свои корни сына скромных иммигрантов — его дед был шахтером на Украине, а отец высадился на острове Эллис в возрасте шестнадцати лет, не имея ничего, кроме одежды, в которой он стоял. В конце концов, он управлял заправочной станцией в Огайо и зарабатывал достаточно, чтобы Энди смог закончить колледж. Энди был сообразителен, иначе он не был бы там, где он сейчас был, возглавляя резидентуру ЦРУ в Лондоне. Но ему не нравился Лондон и большинство британцев, которых он встречал. И особенно ему не нравился Фейн, который казался ему снобом, самодовольным и коварным. Итак, Фейну Бокус представился довольно глупым и очень неотесанным, отсюда и огромные рогалики. В ответ Фейн выстрелил себе в наручники и принял преувеличенно протяжную манеру публичной школы и покровительственную манеру.
Насколько за всей этой психологической драмой следил Бруно, Лиз не знала. Он удовлетворенно жевал бублик, по-видимому, не обращая внимания. Но она знала, что с Бруно никогда не скажешь.