Начало же, неприятностям, постигшим меня, да и всю страну, положил поганец Тарайя. Но ни о чём подобном я естественно и подумать не мог в нашу с ним первую встречу, произошедшую лет тридцать назад. Мне в то время было годков одиннадцать-двенадцать, а ему, наверное, на пару больше. Росточком он тоже меня заметно превосходил. Да и умением драться зло и беспощадно. Я даже в мелких деталях помню день, когда он со своим отцом появились на Виноградной улице, ведя в поводу двух рослых, крепких лошадей запряжённых в большой, крытый грубым брезентом фургон.
- Будут жить почти в конце улицы, - деловито попыхивая короткой, глиняной трубкой сообщил тогда дядюшка Тимм, старый приятель моего бати. – Они… я слышал, откуда-то из дальних краёв. Ну, по крайней мере, не из Тарии или Гринфаля.
- А-а-а, - протянул я, - так вот значит, кто купил дом, ранее принадлежавший Фильзе Броксу, умершего четыре месяца назад.
- Ну да, - кивнув головой, подтвердил дядюшка Тимм, - родственников-то у старика вовсе не нашлось, потому мэрия и выставила его на торги. Кстати, говорят, новым хозяевам он обошёлся в весьма круглую сумму. Впрочем, дело того стоит. Ведь это ж целая усадьба!
- Больше всего жилище Фильзе напоминает большой мрачный склеп, - хмыкнув, высказал свою точку зрения я.