- Ты считаешь, что имеешь полное право врываться в мой дом, в мою жизнь и делать все, что тебе вздумается? – Его голос становился все громче, а сам парень – все ближе.
- Я хочу как лучше, хочу помочь, - лепетала я.
- Мне не нужна твоя чертова помощь, основанная на жалости. Засунь себе ее, знаешь куда? – рявкнул он, и я зажмурилась, чтобы не смотреть в его потемневшие от гнева глаза.
- Если бы ты вел себя нормально, никто бы тебя не жалел, а так ты сам провоцируешь окружающих! – сказала я быстрее, чем поняла смысл.
- Я всего лишь прошу оставить меня в покое, оставить меня одного, разве это сложно?
- Сложно, Джордж. Очень сложно, - уже спокойно ответила я.
Страх, резко закипевший в жилах, застыл и позволил мне взять себя в руки. Нельзя показывать ему свою слабость, нельзя давать понять, что он каким-то образом может влиять на меня и мои эмоции. Я научусь с этим бороться.
- Представь, что человеку, которого ты очень любишь, плохо до такой степени, что он хочет лезть на стену от боли и выть. Представь, что он стремительно идет ко дну и отталкивает тебя, огрызается, а ты все пытаешься и пытаешься, каждый раз наталкиваясь на стену холодного безразличия ко всему.
- А ты-то тут причем, Грейнджер? Скажешь, что любишь меня? – Он усмехнулся. – Я лучше всю жизнь один буду, чем с тобой, увы, - с наигранным сочувствием произнес он.
А мне почему-то страшно захотелось ударить его, проехаться кулаком по его самодовольной физиономии и стереть эту мерзкую и ядовитую усмешку с лица. Но я лишь стояла, буравя взглядом человека, который пытался меня сейчас унизить.
- Закатай губу, Уизли, - холодно начала я. – Спешу тебя разочаровать, но я еще пока слишком себя уважаю, чтобы позволить себе чувствовать что-то к такому жалкому ничтожеству, каким ты стал. Пытаясь унизить меня, ты сам падаешь все ниже и ниже.
Я все говорила и говорила, совсем позабыв о самоконтроле, о чувстве самосохранения. Мне хотелось задеть его, хотелось так по-детски ответить болью на боль, совсем не задумываясь о последствиях своих слов.
Я всегда была уравновешенной и рассудительной, но все мое спокойствие, вся моя оборона летела к чертям, стоило мне только оказаться рядом с этим невыносимым рыжим парнем, который пытался казаться сильнее, показать всем, что он независимый, и ему никто не нужен, однако это далеко не так. Он чего-то боялся всем сердцем и включал защитную реакцию, а я вместо того, чтобы реагировать сухо, поддавалась на провокации и делала только хуже.
Воцарилась гнетущая тишина, которая давила своим напряжением и накалом. Я ожидала самого худшего, прокрутила в голове сотни вариантов дальнейшего развития событий, и все это – за тот короткий промежуток времени, что мы сверлили друг друга взглядами, полными ненависти и презрения.
- Все сказала? – слишком спокойно поинтересовался Джордж.
Я прищурилась, пытаясь сообразить, где же подвох, но парень выжидающе молчал.
- Все, - небрежно бросила я.
Еще несколько секунд юноша изучал мое лицо, а затем резко развернулся и подхватил пакеты с продуктами, а затем потащил их куда-то.
- Эй, стой! Ты куда? – Я ринулась вслед за ним.
Джордж выставил их за дверь, тогда как я застыла посреди коридора, пытаясь усмирить свой пульс, который учащался с каждой секундой моего пребывания в этом месте.
Парень развернулся на сто восемьдесят градусов и подошел ко мне, а я изо всех сил храбрилась, вздернув подбородок, тем самым показывая, что не боюсь его и того, что тот намеревается делать.