— Ну, ты же приготовила что-то, — непонятно куда указав рукой, намекает он, при этом улыбнувшись, отчего я больше раздражаюсь.
— Приготовила, — подтверждаю я, — себе!
— Что в этом такого? — интересуется Шистад, скрестив руки на груди и явно забавляясь моей реакцией. — Я тебе поражаюсь, почему простая просьба кажется тебе неземным бедствием? Будь проще, малышка.
— Может тебе быть проще и приготовить что-нибудь самому? Как тебе такой вариант, малыш? — скрипнув зубами, выпаливаю я, сама не понимая, откуда берётся такая бурная реакция.
Просто эта нахальная самоуверенность наряду со сложившей ситуацией, мамиными указами и молчанием отца заставляет меня дергаться. Так всегда, когда в течение нескольких дней чувствую эмоциональное напряжение, выпустить которое нет возможности. И обычно всё это выливается в таких простых недоразумениях, как сейчас. Но даже все обстоятельства не делают такого заявления менее наглым.
— Не знал, что ты такая истеричка, — будто говоря сам с собой, замечает Шистад, с интересом взглянув на меня. — Я просто попросил ужин, а ты кричишь так, будто я предложил трахнуться на этом столе.
Ухмыльнувшись, он поднимает руки, показывая, что сдаётся, но явно насмехается надо мной, рассматривая с ног до головы.
— Боже, — стону я, — ну почему ты такой?
— Живу — не жалуюсь. Знаешь, если бы ты меньше психовала, то была вполне ничего себе, но такое отвратное поведение затмевает милое личико. Е-е-ва, я понимаю, что для тебя это немного слишком, но я же не виноват, что твоя мама не имеет чувства такта и построила свою жизнь без тебя, ладно? Не нужно выливать гребанную злость на меня, — теперь похоже Шистад тоже разозлился моему выпаду, но его тон остается холоднокровным.
— Я надеюсь, что ты прекратишь вести себя как психованная сука и наконец сделаешь что-нибудь поесть, — и помолчав пару секунд, добавляет, — пожалуйста.
— Ты только что назвал меня психованной сукой? — вкрадчиво интересуюсь я, слегка опешив от такого монолога.
— Да, — кивает Шистад, весело приподняв уголок рта. — Но я также сказал “пожалуйста”.
— Да иди ты! — схватив свой ноутбук, выпаливаю я, стремительным шагом покидая комнату.
Я и правда веду себя как психованная сука.
***
Утро воскресенья состоит из головной боли, громкого шума на кухне и раздражения на кончиках пальцев.
Еще не открыв глаз, я понимаю, что чувство злости, с которым я уснула вчера в своей комнате, возвращается наряду с огромной усталостью, будто всю ночь я не спала, а бегала марафон — такое бывает, когда спишь без сновидений. Кое-как разлепив веки, смотрю в потолок, пытаясь расфокусировать слух, изолировавшись от внешнего шума, и прикусываю щёку зубами, медленно моргая. Я бесконечно устала, тяжесть во всём теле вызывает ещё большое раздражение. Сажусь на кровати, опустив голые ступни на холодный пол и прислушиваюсь к собственным ощущениям, ощутив слабую боль внизу живота.
— Чёрт, — ругаюсь, прикусив губу, — ну, только не сегодня.